Антишарлатанский сайт

Следственный комитет активизировал борьбу с врачебными преступлениями, но многие утверждают, что врачи часто бывают не преступниками, а жертвами.

Иван Овсянников, Eurasianet

Следственный комитет России развернул кампанию по борьбе с медицинскими преступлениями. В составе ведомства могут появиться особые отделы, курирующие врачей, а в Уголовном кодексе — специальные для них статьи. В 2017 году количество уголовных дел в отношении медработников выросло вдвое, а в 2018-м их станет еще больше, полагают эксперты.

Представители медицинского сообщества указывают на перегибы и высказывают мнение, что правоохранительная система судит врачей не за преступления, а за добросовестные ошибки, неизбежные во врачебной практике. Некоторые специалисты предлагают декриминализовать ответственность за такие ошибки.

Ятрогенная война

В последнее время одна за другой в сфере здравоохранения всплывают случаи возможных преступлений медработников.

В ноябре Следственный комитет России начал расследовать случай ампутации ноги у 89-летней Марии Дроновой из Воронежа. Как пишет «Газета.ру», врачи, по версии следствия, по ошибке отрезали ей здоровую левую ногу вместо больной правой.

В ноябре в Калининграде была задержана и.о. главного врача одного из роддомов Елена Белая, которая, по версии следствия, при рождении ребенка, состояние которого было нестабильным, дала подчиненным указание воздержаться от введения ему дорогостоящего препарата и «принять все возможные меры, чтобы ребенок не выжил».

Свои действия она якобы мотивировала высокой стоимостью препарата и ухудшением показателей медицинской статистики смертности новорожденных, и впоследствии роддом оформлял документы так, как если бы ребенок родился мертвым, утверждается в пресс-релизе управления СК по Калининградской области.

В декабре 2018 года завершился судебный процесс по аналогичному инциденту, произошедшему в 2015 году при рождении ребенка в Калужской областной клинической больнице. «Лента.ру» опубликовала телефонные переговоры медработников с руководством больницы, в которых раскрывается желание избежать дурной статистики путем неоказания помощи новорожденному с последующим оформлением его как мертворожденного (содержание переговоров официально оглашено на суде, участники переговоров не отрицали их подлинность).

Наконец, в 2018 году судят московского гематолога Елену Мисюрину, пишет РИА «Новости». Ее обвиняют в том, что в 2013 году один из ее пациентов скончался через несколько дней после того, как она сделала ему трепанобиопсию — извлечение кусочков костного мозга для изучения ткани.

В защиту этих и других врачей регулярно выступают профессиональные сообщества.

Национальная медицинская палата (НМП), возглавляемая именитым педиатром Леонидом Рошалем, называет «бредом» версию следствия по делу Марии Дроновой, добавляя, что «врачи невиновны, а сын [Дроновой] ввел в заблуждение общественность, преследуя меркантильные интересы». НМП также оспариваетдоводы обвинителей в деле Елены Белой.

В защиту Елены Мисюриной выступили мэр Москвы Сергей Собянин и департамент здравоохранения столицы, а на Change.org появилась петиция с требованием пересмотра ее дела, собравшая 89 тыс. подписей.

Врачам готовят особые наказания

За пять лет число жалоб на врачебные ошибки и ненадлежащее оказание медицинской помощи выросло почти втрое — с 2,1 тыс. в 2012 году до 6 тыс. в 2017-м, заявил в апреле 2018 года глава Следственного комитета России (СКР) Александр Бастрыкин в ходе апрельской встречи с лидерами медицинского сообщества.

В конце июля комитет обнародовал предложения по введению в УК РФ двух новых статей — «ненадлежащее оказание медицинской помощи или услуги» и «сокрытие нарушения оказания медицинской помощи». Сегодня медработников судят по трем другим статьям — «причинение смерти по неосторожности», «причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности» и «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности».

В Национальной медицинской палате считают, что появление двух особых статей уменьшит число ошибок правоприменения, однако предлагают изменения, по сути, декриминализующие профессиональные ошибки медиков. По мнениюпалаты, неумышленные действия врачей вообще не могут наказываться тюрьмой, а термин «ятрогенные преступления» (т. е. порождаемые действиями медработников) должен быть исключен из риторики СКР.

Правозащитники неоднозначно высказываются о предлагаемой реформе уголовного права. «Мы выступаем за то, чтобы вычленить эпизоды, связанные с ятрогенными преступлениями…» — говорит координатор проекта правозащитной организации «Зона права» Булат Мухамеджанов. По его мнению, существующие статьи, по которым судят врачей, несовершенны.

«Сейчас у самой ходовой статьи в случае гибели пациента, «причинение смерти по неосторожности», срок давности — всего два года, а экспертизы растягиваются на годы… СКР часто переквалифицирует деяния на статью «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Она применяется в разных сферах, например, в пассажирских перевозках. Статья «халатность» распространяется только на должностных лиц, но к рядовой акушерке или хирургу неприменима», — считает Мухамеджанов.

«Нигде в мире врача не подвергают уголовному преследованию за ошибку, — убежден президент Лиги защиты врачей Семен Гальперин. — Число врачебных ошибок, основанных на добросовестном заблуждении врача, не меняется ни при каких условиях и повсюду в мире примерно одинаково. Это органическая часть профессии. Наверное, кому-то приятно думать, что, если врачу больше угрожать и чаще наказывать, он будет реже ошибаться. Но если наказывать за все плохое, что происходит с пациентом в результате медицинского вмешательства, врачей будет становиться все меньше».

В качестве примера Гальперин приводит случай в Москве, когда врача-невролога Федора Бондаренко осудили за лидокаиновую блокаду (обезболивающий укол в область позвоночника), вслед за которой умерла пациентка. По словам Гальперина, это стандартная процедура, направленная на избавление пациента от боли. «Что будет, если врачи перестанут обезболивать? Уже сейчас хирурги говорят: «Не будем рисковать, выберем выжидательную тактику». Это приведет к тому, что у пациентов, которые могли бы выжить благодаря риску, такого шанса уже не будет», — говорит он.

Дойдет ли спорный законопроект до парламента, пока неясно. «Думаю, Следственный комитет дожмет эту ситуацию, и, несмотря на противодействие медицинского лобби, документ будет доведен до Госдумы», — считает Булат Мухамеджанов.

«Надеюсь, новых статей в Уголовном кодексе не появится. Депутатам хватит ума понять, что это полный маразм. Сегодня мы введем особые уголовные статьи для медработников, завтра — для учителей, послезавтра — для инженеров. Это называется «преследование по профессиональному признаку»», — полагает Семен Гальперин.

Следствие расширяет борьбу с врачами

Пока определяются условия возможной законодательной реформы, Следственный комитет расширяет свои возможности по расследованию преступлений в медицинской среде.

В 2016 году экспертные криминалистические отделы в Казани и Санкт-Петербурге начали выносить заключения по ятрогенным преступлениям независимо от экспертов Минздрава. Решение вызвало критику. Эксперты СКР подтверждают вину врачей в 100% случаев, заявила Ассоциация медработников Татарстана. По сообщениям, в конце ноября 2018 года генпрокурор РФ Юрий Чайка направил Александру Бастрыкину письмо, в котором подтвердил мнение своего заместителя Виктора Гриня о том, что сотрудники СКР не могут выступать экспертами в суде.

Но СКР сдаваться не собирается. В конце ноября издания РБК и Znak.com сообщили со ссылкой на непубличный приказ Бастрыкина, что в составе Следственного комитета появятся спецподразделения по борьбе с медицинскими преступлениями. Утверждается, что такие отделы откроются в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Новосибирске и Хабаровске. Утверждается, что расследовать преступления поручено 28 следователям по особо важным делам.

По мнению Булата Мухамеджанова, создание следственных отделов — демонстрация того, что СКР рассматривает ятрогенные преступления как приоритетные, однако оно принесет мало пользы, если не восстановят в правах экспертные центры. «Специфика врачебных дел такова, что следователь играет небольшую роль в их расследовании. Все упирается в судмедэкспертизу. До поры до времени такие исследования проводились лишь учреждениями Минздрава. Получалось, Минздрав проверял Минздрав. Когда в недрах СКР создали собственные экспертные центры, под рукой у следователей оказался «свой» эксперт, что дало возможность сличить две экспертизы, и решить, нужно ли назначать третью. В июле Генпрокуратура заявила Бастрыкину: «Отныне мы не будем утверждать обвинительные заключения, если основанием является экспертиза СКР». Бастрыкин приводил свои аргументы, но Генпрокуратура стоит на своем» — отмечает юрист.

Семен Гальперин объясняет «медицинские» интересы СКР конкуренцией ведомства с Генпрокуратурой. «Если СКР не покажет, что у него много работы, с которой он эффективно справляется, его могут [опять] слить с прокуратурой [до 2010 года следственный комитет находился в составе прокуратуры]. В этой подковерной борьбе они [следователи] нападают на всех подряд, особенно на тех, кто не имеет возможности защищаться», — уверен эксперт.

«Создание спецподразделений по борьбе с отдельными видами сложных преступлений — работающий механизм в мировой практике, но не в России. Отделы по борьбе с ятрогенными преступлениями принесут вред системе здравоохранения и сомнительную пользу пациентам», — считает директор по исследованиям Института проблем правоприменения Европейского университета Кирилл Титаев.

Создание любого нового подразделения в российских правоохранительных органах влечет за собой создание специализированной отчетности. Это значит, что премии, назначения, звания, — инструменты поощрения и наказания, которые есть у руководителей, — будут зависеть от количества дел, направленных в суд, и других подобных показателей, считает Титаев. Таким образом, создаются стимулы, чтобы квалифицировать в качестве преступлений такие действия, которые не всегда являются преступлениями. Другая опасность, вытекающая из такой по сути «палочной» системы — ориентация на простые, быстрораскрываемые преступления, говорит он.

«Важно различать врачебные преступления и врачебную ошибку или небрежность. Необходимо работать с ущербом, который получают люди в результате тех или иных действий работников здравоохранения: создавать систему страхования, экспертизы качества медпомощи, цивилизованные механизмы гражданско-правовой ответственности. Сейчас любая система уголовного преследования ориентирована не на компенсацию ущерба потерпевшему, а на наказание виновного и взыскание средств в государственный бюджет», — отмечает Титаев.

Врачей сделали крайними?

Многих случаев, попавших в поле зрения следователей, могло бы и не быть, если бы врачи меньше уставали и имели возможность повышать квалификацию, считает сопредседатель профсоюза медработников «Действие» Андрей Коновал. В реальности повышением квалификации занимаются единицы, поскольку сама процедура — «профанация», и многие врачи не имеют возможности ее пройти из-за совместительства, которое сильно — иногда почти вдвое — удлиняет рабочий день, утверждает он.

«Низкие зарплаты и сверхэксплуатация приводят к тому, что сотрудник физически и эмоционально измотан. Вероятность, что он допустит ошибку — крайне высока. Другие причины — дефицит качественных лекарств, оборудования, расходных материалов, исправного транспорта. Все это связано с недофинансированием здравоохранения», — считает Коновал.

По мнению президента Лиги защиты врачей Семена Гальперина, «ятрогенная» кампания носит политический характер. «Реформа социальной сферы, в том числе здравоохранения, в основном завершена. Все увидели, что качество медицинской помощи снизилось. Теперь нужно как-то объяснить людям, кто в этом виноват, — сказал он. — Конечно, обвиняют не чиновников, проводивших преступную оптимизацию кадров и медучреждений, а непосредственных исполнителей».

Источник: Eurasianet.org