Ученые врачи в сетях Диссернета
Поскольку я стараюсь найти позитив, скажу без обиняков: по-моему, потенциальное значение работы Диссернета для русской науки будет поболе, чем, например, проекта «Геном человека». Биологи-математики могут со мною не согласиться, ибо выживание биологической науки у нас 20 лет назад сильно зависело от включения в этот проект. Спасибо американским налогоплательщикам. Но я — обо всей науке.
Не будет большим преувеличением сказать, что в советское время подавляющая часть вузовской науки, а в медицине — и науки, развивавшейся в НИИ, страдала множеством недугов, из которых на первом месте были отсутствие финансирования и диссертационный ее характер. Остались оба. Про первый можно не говорить, а про второй — надо. Ибо в «диссертационном исследовании» (официальная терминология) сочетаются худшие стимулы: отсутствие финансирования, срочный характер, корыстный интерес, использование успешности защиты диссертаций для оценки работы руководителя, кафедры, требование «практической значимости», и это — не полный список. Добавлю лишь, что требование «практической значимости» приводило и приводит к фальсификации результатов, к манипуляции ими для того, чтобы создалось впечатление достижения, а не получения знания. Знание не считается достижением.
Мне менее известна ситуация в инженерных науках или астрономии, но применительно к медицине я осмелюсь предполагать, что подавляющее число диссертационных работ имеют собственные данные если не фальсифицированные, то подвергнутые манипуляциям с целью получить «положительный» результат и обосновать «внедрение в практику». Соответственно, в совокупности с тем, что на должности выдвигают врачей с учетом наличия у них ученой степени, сформировалась практика защиты кандидатской «неважно как». Она, конечно, ничем не отличается от практики остепенения министров и депутатов Госдумы. Разве что корыстный мотив у врачей выглядит более очевидным.
Когда мы затевали совместное заседание Общества специалистов доказательной медицины (ОСДМ) и Диссернета (см. видео по ссылке ), нас более всего беспокоила болезненная реакция врачебного сообщества на первые публикации Диссернета. Напомню, что в мировой практике проблемы плагиата не считаются сложными. Выявление достаточно большой последовательности слов, идентичной уже опубликованному тексту и не сопровождаемой кавычками и ссылкой, рассматривается как плагиат. Ведущие мировые организации в области норм редакторского дела WAME, COPE (да, преимущественно речь о медицине, но не только) предлагают простые стандарты поведения редакторов и ученого сообщества: выявлено — отклонить публикацию, передать случай на рассмотрение университета, где работает автор. Это не решает всех проблем автоматически, но всё же в мире всё больше становится университетов, где организуют простые и справедливые схемы изучения и разрешения проблем, связанных с нарушением норм научной деятельности. Тут уместно напомнить, что у нас на Руси только в последние годы в университетах стали открыто декларировать нормы научной работы. До этого о неприемлемости нарушений студентам говорили не более, чем об опасности похищения инопланетянами. Проблема у нас настолько застойная, что даже в немногих национальных организациях, финансирующих науку, нет постоянных комитетов для разрешения проблем нарушения норм научной работы. Нет их и в министерствах, делящих немалые деньги «на науку». Правдоподобным будет предположение, что отчеты, предоставляемые заказчику в обмен на деньги, нередко являются частичными копиями ранее представленных работ. Если же добавить к рассмотрению оценку отката «по бумаге» в 50-70%, то можно понять и то, почему министерства-заказчики не утруждают себя проверкой оригинальности отчетов. Во всяком случае, «старожилы не припоминают» ни одного подобного случая.
Понятно из сказанного, что для меня, впрочем, как и для большинства членов ОСДМ, подход к «недокументированным заимствованиям» прост — независимо от объема это грубое и опасное нарушение норм научной работы. Диссернет неожиданно открыл нам масштаб заимствований и реакцию коллег. К гуманитариям-экономистам у врачей примерно такое же отношение, как у физиков-математиков. Поэтому обнаружить столь же масштабный плагиат у врачей мы были не готовы. А реакция коллег, требующая извинения плагиата врачам, поразила нас в самый корень: вполне, впрочем, адекватные врачи говорили и писали, что наш брат-врач делает такое хорошее дело и за такую малую зарплату, что ему простительны любые диссертации. Именно так: не наука, не обман, не мошенничество, не плагиат — всего-то какие-то диссертации, и врачи-то их вынуждены делать, ибо без них продвижения по службе нет, и вообще диссертации -это не наука, по ним не лечат…
Если пойти навстречу коллегам, оправдывающим плагиат и фальсификации в медицинских диссертациях, то мы придем к ситуации, когда медицинские науки превращаются в резервацию, где врачи присваивают себе степени, которые к науке не имеют отношения. В общем, до этого не так уж далеко. Степени-то действительно по международным меркам странные. Ведь вот в США или Бельгии нет никаких докторов медицинских наук по гастроэнтерологии — и ничего. Наука развивается не хуже, чем у нас. А у нас будет этакая квалификационная игра, где пишутся «неважно как» некие диссертации, и к ним не применяются традиционные критерии самостоятельности работы и научного вклада. Именно квазиреальность предложений двигаться в этом направлении меня и пугает. Я знаю немало достойных ученых среди наших врачей, в том числе нетерпимых к нарушениям норм научной деятельности, а иногда даже и к коррупции. Было бы глупо не попытаться встать в один ряд именно с этими людьми. Именно поэтому наше Общество специалистов доказательной медицины сознательно сотрудничает с Диссернетом.
Нам кажется, что мы правильно понимаем сложившуюся сейчас ситуацию. В соответствии с этим пониманием мы не занимаем пуристской позиции полной неприемлемости плагиата независимо от масштаба и наличия прочих нарушений. Мы присоединяемся к такой позиции Диссернета прежде всего потому, что жесткая позиция, непримиримое отношение к любым нарушениям по формальным признакам, действительно способна вызвать у врачебного сообщества не стремление к нормализации, а окукливание в отстаивании своего права делать диссертации «неважно как». Анестезиологам должно быть известно, а остальным можно напомнить, что более полувека назад H. Laborit предложил в лечении больных, находящихся в крайне тяжелом состоянии, не стремиться к быстрой и полной нормализации, а поддерживать жизнь на минимальном уровне, постепенно возвращая ее к норме. Возникает впечатление, что такой подход нужен и нашей системе присвоения ученых степеней в медицине.
Василий Власов, Троицкий Ввариант № 156, c. 6, «Диссернет»
