Антишарлатанский сайт

«Все болезни от нервов…». Эта расхожая фраза известна всем. Кто-то с этим согласится, кто-то посмеется и покрутит пальцем у виска — сколько людей, столько и мнений. Тем не менее сложно отрицать, что психические факторы сильно влияют на самочувствие.

Утомляемость, бледный вид, головокружение, шум в ушах — этот набор симптомов часто объединяется диагнозом «вегето-сосудистая дистония». Однако в последнее время все чаще приходится слышать, что такой болезни нет. Так ли это? Какие факторы влияют на наше самочувствие? Можно ли избавиться от метеочувствительности? Что такое «эффект плацебо» и почему не стоит увлекаться физиопроцедурами? Об этом и многом другом наш разговор с кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры факультетской терапии № 1 Первого Московского государственного медицинского университета им. И. М. Сеченова Антоном Владимировичем Родионовым.

— Что такое вегето-сосудистая дистония? Это болезнь или синдром?
— Ни то ни другое. Вегето-сосудистая дистония — это своеобразная «помойка», в которую собрано огромное количество симптомов, с которыми врачу, как правило, не очень хочется разбираться. Сюда входят самые разные состояния, начиная от «ах, мама, меня мальчики не любят», заканчивая тяжелыми психическими и неврологическими заболеваниями. Такого заболевания нет в международной классификации болезней (МКБ), оно придумано «советскими учеными». И полбеды, что оно выдумано, беда в том, что нередко за этим псевдодиагнозом кроются совершенно понятные, распознаваемые болезни, которые можно и нужно лечить. Вместо этого пациентам зачастую предлагается огромный спектр каких-то сомнительных методов лечения с недоказанной эффективностью.

— Когда появился такой диагноз? Зачем его, как вы говорите, выдумали?
— Этому диагнозу уже лет 100, если не больше. Впервые он появился в американской литературе еще в 19 веке, но лишь в советско-российской медицине ему удалось дожить до 3 тысячелетия. Медицина развивается очень быстро и вполне естественно, что когда-то подходы к лечению, формулировкам диагнозов были совершенно другими. Сегодня, к примеру, никому не придет в голову сформулировать такой диагноз, как «катар кишок». Также и диагнозу ВСД пора занять почетное место в учебнике по истории медицины.

— Ну что же, давайте тогда поговорим, если не о заболевании (раз его нет), то о симптомокомплексе. Что может спровоцировать эти состояния, которые объединяются под аббревиатурой ВСД.
— Те больные, которым в России ставят диагноз ВСД, должны, как правило, наблюдаться у психотерапевтов, а иногда психиатров и неврологов. Потому что чаще всего это пациенты, которые страдают невротическими расстройствами — приступами панических атак, страхов и так далее.

— В чем причины развития этих расстройств?
— Фактически этот вопрос сводится к тому, из-за чего возникают неврозы. С одной стороны, в их основе могут лежать наследственные факторы, с другой стороны, они могут быть обусловлены внешними причинами, главным образом стрессом. Но это лишь одна сторона вопроса.

Сплошь и рядом под маской ВСД скрываются болезни, которые, как я уже сказал, можно распознать и успешно лечить. К примеру, это может быть железодефицитная анемия. Снижение гемоглобина приводит к тахикардии, болям в сердце, одышке и другим симптомам сердечно-сосудистого заболевания. Похожие проявления имеют и некоторые заболевания эндокринной системы, например тиреотоксикоз. И очень скверно, когда вместо того, чтобы назначить пациенту анализ на железо, тиреотропный гормон и так далее, его начинают непонятно каким образом лечить.

— В литературе встречается около 40 симптомов ВСД…
— Я думаю, что их гораздо больше. (Улыбается.)

— А вы могли бы какие-то из них перечислить?
— Сложно перечислять симптомы заболевания, которого не существует. Однако такой диагноз нередко ставят пациентам с жалобами на сердцебиение, неотчетливыми прокалывающими болями в сердце, обмороками, общей слабостью и так далее.

— Как бы то ни было, сегодня врачи достаточно часто ставят такой диагноз своим пациентам.
— У нас много чего ставят… Один дисбактериоз чего стоит. К сожалению, это системная проблема обучения. Многие врачи не стремятся постоянно следить за последними достижениями мировой науки. Как их научили в институте в 60-80-х годах, так они и лечат. Мы всегда говорим пациентам с направительным диагнозом ВСД: «Найдите другого врача, у этого специалиста лечиться бесполезно». Еще такой момент. У нас почему-то считается, что врач обязательно должен поставить диагноз.

— А разве нет?
— Одна из моих старших коллег однажды написала в истории болезни такую фразу: «Здоров, в лечении не нуждается». Мало кто из современных специалистов возьмет на себя смелость сделать такую запись. И дело вовсе не в ответственности, просто привычки такой нет. К примеру, пациент приходит на прием с жалобой, что у него пульс 95 ударов в минуту. И я могу себе позволить сказать: «Это твой вариант нормы. Ты здоров, и лечить тебя не надо».

Ведь как рассчитываются эти нормы? Берется, например, 10 тысяч клинически здоровых людей, у них измеряется какой-то показатель (в данном случае частота сердечных сокращений), а дальше по 2,5% процента с каждой стороны «откусывается». Таким образом 95% людей попадают в некий диапазон (от 60 до 85 уд./мин), который и называется нормой. Но остальные 2,5% справа и слева, которые живут с пульсом 55 и 95 уд./мин — тоже здоровые! И задача врача разобраться в этой ситуации и сделать правильные выводы. Конечно, тахикардия может быть симптомом различных заболеваний — аритмии, тиреотоксикоза, анемии, легочной недостаточности, невротических расстройств, в том числе депрессии.

— Что же происходит у человека с невротическим расстройством?
— Давайте сначала разберемся, в каком случае здоровому человеку нужно увеличивать частоту пульса и повышать артериальное давление. Тахикардия в норме возникает, когда надо отреагировать на внешний раздражитель, например, убежать от опасности. В этой ситуации мышцам нужно больше крови, следовательно, сердце должно увеличить частоту сердечных сокращений. Но когда опасность проходит, пульс нормализуется.

Пациент с невротическим расстройством внешне спокоен, за ним никто не гонится, ему никого не нужно догонять. Но головной мозг дает сигнал: «Ты в опасности, убегай!», и запускается весь этот каскад реакций, о которых я рассказал. И в данном случае лечить тахикардию как симптом по меньшей мере нелепо, надо лечить само заболевание. И вести таких пациентов должен не кардиолог и не терапевт, а психиатр или психотерапевт.

— С кардионеврозом тоже к психиатрам?
— Да. По сути это тоже невротическое расстройство с определенными «кардиологическими» проявлениями. Сейчас так диагноз не формулируется, это тоже «наследство» из 50-60-х гг. прошлого века.

— Извините, но и этот диагноз тоже часто ставят в наших поликлиниках…
— В первую очередь это связано с тем, что у нас в стране нет нормально функционирующей системы последипломного образования врачей. Естественно, существуют сертификационные курсы, на которых врач должен обучаться раз в пять лет, но что он там делает — его личное дело, никто этот процесс всерьез не контролирует. И я не знаю ни одного врача, который через пять лет не смог бы подтвердить свой сертификат.

— Когда вы говорите о недостаточной профессиональной компетентности, то, насколько я понимаю, речь идет о врачах старшего поколения?
— К счастью, мы все реже видим такие диагнозы. И я уверен, что мои студенты своей рукой такой диагноз не напишут. И, наверное, они дальше будут учить кого-то. Так что в будущее смотрю с определенной долей оптимизма.

— Как вы оцениваете общий уровень профессиональной подготовки современных врачей. Ведь такие «проколы», возможно, существуют не только в кардиологии и неврологии, но и в других отраслях медицины?
— Как это ни странно, но все зависит от конкретных людей, чье мнение лидирует в той или иной сфере медицины. Есть специальности, где федеральные лидеры мнений — люди авторитетные и, если так можно сказать, европейски ориентированные. Кардиология — одна из таких областей, сегодня она действительно поднимается на европейский уровень. К примеру, когда наш пациент едет лечиться в Европу, то у европейских врачей назначенное в России лечение никакого недоумения не вызывает. Но есть медицинские направления, в которых продолжают лечить так же, как и 30-40 лет назад, и никто ничего с этим делать не хочет. В частности это относится к неврологии, подходы к терапии данной категории больных в России и в мире нередко различаются очень сильно.

— Но ведь существуют разные научные школы, что же тут удивительного?
— Если не ошибаюсь, А. П. Чехову приписывают замечательное высказывание: «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения». Само по себе слово «школа» в 21 веке в привычном контексте звучит не очень хорошо. Школа у врачей должна быть одна. У нас давно нет разделения на советскую и буржуазную науку, у нас нет железного занавеса, мы пользуемся одним и тем же Интернетом, одними и теми же базами данных. Поэтому сегодня говорить «а вот есть московская школа, которая считает, что надо капать капли в правое ухо, при этом питерская школа считает, что надо делать уколы в левую руку и так далее» — это нонсенс.

Сегодня все мировое врачебное сообщество ориентируется на данные доказательной медицины. Это метод, который позволяет любому врачу и исследователю, вне зависимости от того, в какой стране он проживает, использовать одни и те же методы лечения с научно обоснованной эффективностью и безопасностью.

— Вернемся к ВСД. Что делать пациентам, которым врач все же поставил такой диагноз? Кто им может помочь?
— Нельзя ставить знак равенства между отсутствием диагноза как такового и отсутствием у человека болезни. Если я говорю, что диагноз ВСД вымышленный и его не существует, то это совершенно не означает, что я считаю этого пациента симулянтом. В первую очередь его надо тщательно обследовать. Но бывает и так, что с пациентом надо просто поговорить и понять, что его «ВСД» — это результат одиночества и каких-то комплексов.

И еще к вопросу о «школах». Мои учителя (они, к сожалению, уже ушли из жизни), — член-корреспондент РАМН Владимир Иванович Маколкин и доктор медицинских наук Станислав Алексеевич Аббакумов занимались больными с подобными нарушениями, ими было сформулировано такое состояние как «нейроциркуляторная дистония», в 80-90-е гг. прошлого века это была научная тема нашей кафедры. В результате этой работы на базе клиники был создан замечательный психосоматический центр, и к нам до сих пор приходят такие пациенты. Но в 21 веке мы уже не позволяем себе ставить диагноз ВСД, мы не лечим их адаптогенами и физиотерапией, а направляем к профильным специалистам, у которых они получают адекватную психотерапевтическую, иногда психиатрическую помощь. В нашей клинике работает замечательная команда врачей-психотерапевтов, которые прекрасно знают подходы к этим больным.

— В чем заключаются психосоматические расстройства?
— Исходно это болезни центральной нервной системы, которые проявляются соматическими, то есть телесными жалобами. Нередко эти люди годами ходят от одного узкого специалиста к другому с самыми различными жалобами. Очень часто под этими симптомами маскируется «соматизированная депрессия». С каждым годом таких больных все больше и больше. Если пациент понимает, что это депрессия, и начинает лечение именно этого заболевания, то он достаточно быстро избавляется от всех болезненных ощущений.

— Многие люди связывают свое плохое самочувствие, в частности перепады давления, с погодными катаклизмами.
— В течение суток у любого человека артериальное давление колеблется в пределах 50-60 мм рт. ст. У здорового человека в минуты отдыха может быть АД 90/60 мм рт. ст., во время занятия спортом 160/100 мм рт. ст., и это нормально, физиологично и не является поводом для беспокойства. Поэтому не надо все симптомы, особенно головные боли, приписывать динамике артериального давления — это очень большое заблуждение. Для здоровых людей не существует и нижней границы нормы давления, поэтому и гипотонии не стоит приписывать плохое самочувствие.

— Хорошо, с этим разобрались. А что вы можете сказать о таком понятии как метеочувствительность? Это тоже из области психосоматики?
— Метеочувствительность — это миф, который создан в основном средствами массовой информации. Болеют не от погоды. Как говорил нам, еще студентам, один из наших великих учителей, ныне здравствующий профессор Абрам Львович Сыркин: «Никогда не списывайте плохое самочувствие ваших пациентов на возраст и погоду». И это действительно так. Я уверен, что если каждое утро по радио не будут рассказывать, что сегодня магнитная буря, то люди вскоре вообще об этом забудут.

Вообще, мне кажется, что гипотония и метеочувствительность — это болезни городских жителей. Если вы встанете в 4 утра, растопите печь, подоите корову, приготовите завтрак и переделаете еще кучу хозяйственных дел, уверяю, что от мыслей о погоде и низком давлении не останется и следа.

— Интересно… А какие еще бывают «городские болезни»?
— Прежде всего, хронический стресс. У жителей мегаполисов частота невротических расстройств очень высокая. Объективно, мы привыкли, что артериальная гипертония — болезнь тех, кому за 40. Но сегодня мы видим, что в 25-30 лет к нам приходят люди с классической гипертонической болезнью. И не в последнюю очередь это связано с жизнью в условиях стресса и другими известными факторами риска.

— Вернемся к основной теме нашего разговора. Как сегодня лечат психосоматические расстройства? Медикаментозно или, например, физиотерапией, или какими-то нетрадиционными методами?
— Нет, физиотерапию мы не применяем. Начнем с того, что «physical therapy» в переводе с английского — это лечебная физкультура и реабилитация. Это не аппаратная физиотерапия приборами — магнит, лазер, УВЧ. За рубежом эти методы уже давно не используют.

— А у нас используют, причем достаточно активно. И польза вроде бы есть. С чем это связано, может, это так называемый эффект плацебо?
— В какой-то степени да. С пациентом занимаются, он ходит на процедуры, его обертывают, прогревают, делают всякие другие манипуляции, то есть процесс идет…

— Но если людям это реально помогает, может, стоит все оставить как есть? По сути чем это хуже, чем прием у психотерапевта?
— Весь вопрос в том, кто будет оплачивать этот аттракцион. Все эти манипуляции стоят конкретных денег. И это дорогое плацебо — держать пациента 10 дней в клинике и делать процедуры, от которых ему, наверное, психологически станет легче. С другой стороны, за эти же деньги можно обеспечить больному качественное лечение, которое будет гораздо более эффективным, чем при применении плацебо. В данном случае врач не должен идти на поводу у пациента и назначать ему ненужные манипуляции только потому, что ему это вроде бы помогает или он к такому «лечению» привык. Это абсолютно недопустимо.

Ирина Третьякова,  «МЕД-инфо»