Виновные в белых халатах
Павел Воробьев Не успели просохнуть краски на распечатке стенограммы круглого стола по проблемам диализных пациентов, прошедшего в Государственной думе 5 апреля, как пришла весть о «деле Артомоновой», в котором отразилась плачевная ситуация в этой сфере: 13 апреля 2012 прокуратура Москвы направила в суд уголовное дело против этого врача. Представитель Генеральной прокуратуры Марина Гриднева сообщает, что врач Артамонова проводила Трифоновой процедуру гемодиализа. «После завершения сеанса Артамонова, зная о риске возникновения у больной воспаления стенки правой бедренной вены и формирования в просвете сосуда пристеночного тромба (тромбофлебита), а также возможности его осложнения, могущего повлечь смерть, не извлекла катетер и не проинформировала Трифонову о возможности возникновения опасности ее здоровью».
Пока СМИ пишут о том, что дело Трифоновой сдвинулось с мертвой точки и в суд переданы материалы по подозреваемым, скажу, что Александра Артамонова виновата лишь в том, что профессионально оказала помощь пациентке, находившейся в СИЗО с тяжелым диабетом, поражением почек и развитием хронической почечной недостаточности. На протяжении многих месяцев состояние Трифоновой прогрессивно ухудшалось, несколько раз она оказывалась в больнице. Оттуда ее вновь возвращали в камеру. За несколько месяцев пребывания в СИЗО женщина превратилась в тяжелого инвалида с отекшим лицом. Когда следователю указывали на невозможность Трифоновой лежать ночью, он предлагал спать стоя. Иначе говоря, следователь был в курсе тяжелого состояния подследственной. Насколько я понимаю, в мире такая ситуация называется пыткой. Но не у нас.
И только когда «вода пошла горлом», когда забулькало и захрипело, женщину соизволили отправить в больницу. 24 или 25 апреля женщина была привезена в «МОНИКИ» (областной клинический институт) в тяжелом состоянии с отеком легких. Честно говоря, выжить в такой ситуации шансов уже мало. Единственным способом лечения является проведение гемодиализа. Для гемодиализа необходим «сосудистый доступ», позволяющий «гнать» кровь насосом через аппарат со скоростью 150–200 мл в минуту. Обычный катетер такого кровотока не обеспечивает, для него нужен катетер большого диаметра, часто – двухходовой: для забора крови в аппарат и для ее возврата. Ставится такой катетер только в центральную вену: яремную, подключичную или бедренную. Обычно катетер стоит много дней, даже недель, пока не сформируют фистулу – сшивают на руке артерию и вену, чтобы можно было подключать аппарат через иглы. Но на формирование и разработку фистулы уходит время. Все это время в вене стоит катетер. Врач Артамонова катетер установила, диализ провела, ей в голову не могло прийти, что процедуру больше проводить не станут.
Процедуры диализа делаются в острой ситуации каждый день, затем – через день на протяжении многих месяцев и лет. В среднем пациент на диализе живет в России около 5 лет. Если не сделать процедуру 2–3 дня, пациент умирает. Почему-то властями СИЗО Трифонова была из Москвы переправлена в районную больницу Можайска. В Можайске, насколько мне известно, диализа нет, даже лицензии на этот вид помощи нет. Но переводом занимались не врачи – следователи. Видимо, такой перевод входил в функцию следствия. Из Можайска больную женщину переводят в СИЗО-1 «Матросская тишина». Там, говорят, лучшая больница в СИЗО, тут хирургическое, терапевтическое, инфекционное, туберкулезно-легочное и дермато-венерологическое отделения. Есть даже аппарат УЗИ. Диализа только нет. На нет, как говорится, и суда нет.
Умерла Вера Трифонова 30 апреля 2010 г. Мое личное мнение – это убийство, совершенное группой тюремных врачей или в сговоре со следователем – не знаю, не мне разбираться. Отсутствие диализа на протяжении нескольких дней в такой ситуации смертельно. И неважно – от чего, в конечном счете, наступила остановка сердца, был ли там тромбоз или сепсис, – это уже, как говорится, механизм смерти.
По большому счету, не приходиться удивляться смерти Веры Трифоновой. Ей сильно повезло, что удалось сделать хотя бы одну процедуру. Но была бы она на свободе – диализ наверняка ей был бы продолжен. В заключении распоряжаются здоровьем, жизнью и смертью люди в погонах. Даже если они по образованию врачи, все равно – они сотрудники репрессирующих органов. Их задача – во-первых, выполнять команды и поручения тюремного начальства. А совсем не лечить заключенных больных, входить в конфликт со следователем.
Возвращаясь к делу доктора Артомоновой: вся ситуация с судом не только абсурдна – она опасна. Врач, стремящийся помочь больному из СИЗО или с зоны, должен будет теперь десять раз подумать, так как он, оказывая помощь, с высокой степенью вероятности станет обвиняемым. Оно кому надо? Проще помощь не оказывать. Симметричный ответ обществу, которое сегодня видит во врачах лишь убийц в белых халатах, не желая понимать, что врачи – заложники человеконенавистнической системы.
Slon.ru
