Диссертация по-министерски
В 2001 году в Саратовском медицинском университете доцент кафедры клинической фармакологии Е. Верижникова представила к защите докторскую диссертацию. На межкафедральном совещании удивленные участники не только обнаружили у соискательницы слабое знание предмета, но и плагиат из работ других сотрудников кафедры, фальшивые результаты (приведены данные морфологических исследований, а блоки ткани лежат неразрезанные), оценили как неэтичные эксперименты на оставленных родителями младенцах. Совещание не рекомендовало диссертацию к защите, но действия соискательницы не получили должной оценки. Вскоре обнаружилось, что диссертация подана к защите в совет при Петербургском институте нейрохирургии имени А. Поленова. Ректор Саратовского медуниверситета П. Глыбочко (ныне – ректор Первого московского медицинского университета) сделал небывалый шаг – он написал письмо в Петербург с изложением причин, по которым диссертация не могла быть принята к защите в Саратове. Сотрудник кафедры на свои деньги поехал на защиту, где сообщил диссертационному совету мнение совещания о том, что материалы диссертации в основном фальшивы или представляют собой плагиат. Но степень доктора наук была присуждена единогласно. Как участник межкафедрального совещания, я написал председателю ВАК и не получил никакого ответа.
Поскольку из-за подобного опыта я стараюсь не иметь дела с диссертационными процессами, я полагал, что история благополучной ныне Е. Верижниковой — уникальная. Однако в апреле сего года я обнаружил, что другой клинический фармаколог, Д. Михайлова, защитила докторскую диссертацию, а я на этой защите якобы был официальным оппонентом. Я обратился в ВАК с изумленным письмом, и всего через два месяца получил успокаивающее сообщение о том, что в Волгоградском совете совершили техническую ошибку, виновный сотрудник наказан, а высокопоставленная сотрудница Минздравсоцразвития законно получила докторскую степень.
Рассказывая о случившемся казусе знакомым, я узнал о присуждении докторской степени другой медицинской начальнице, уже регионального масштаба. Речь о заместителе министра здравоохранения Татарстана Фариде Яркаевой, фармацевте по специальности. Обратила мое внимание на этот случай профессор Лилия Зиганшина, о которой следует сразу сказать, что она – ученый мирового уровня, автор и редактор ряда важных трудов, в том числе лучшего фармакологического справочника, и известна бескомпромиссной борьбой за чистоту науки и независимость врачей от фармацевтических компаний.
В процессе разработки для Татарстана системы лекарственного обеспечения, включающей формуляр (документ, описывающий рекомендуемые для использования лекарства), Л. Зиганшина тесно сотрудничала с Минздравом Татарстана. В министерстве лекарственным обеспечением руководила Ф. Яркаева, по совместительству работавшая доцентом в Казанском медуниверситете. Естественным образом ряд публикаций, относящихся к технологиям и процедурам системы лекарственного обеспечения, вышли от коллективов авторов, среди которых была и Ф. Яркаева. По этой или иной причине Ф. Яркаева решила, что сделанное коллективом под руководством Л. Зиганшиной принадлежит ей, и составила диссертацию с прямым включением огромных фрагментов текстов, в которых она не является соавтором и к которым не имела никакого отношения. Именно это принято называть плагиатом, т.е. незаконным заимствованием интеллектуальной собственности.
Чтобы диссертация выглядела более убедительно, Ф. Яркаева издала небольшим тиражом монографию, в которой очевидным образом использовала данные коллектива Л. Зиганшиной без указания на него и даже в списке литературы диссертации в числе авторов местами удалила имя Л. Зиганшиной. Ф. Яркаева умудрилась пройти защиту с диссертацией и авторефератом, в которых не содержится раздела «личный вклад соискателя». Иными словами, Ф. Яркаева планомерно готовилась к защите, нарушая, на мой взгляд, предумышленно, все мыслимые правила приличного поведения, и одновременно, по-видимому, готовясь к обвинению, на всякий случай избегая прямого утверждения своего авторства – личного вклада. Тут мне даже кажется невозможным говорить о соблюдении норм научной работы, поскольку описываемое выглядит как приготовление к преступлению.
В марте 2011 года Л. Зиганшина обращается в ВАК с письмом к председателю по поводу обнаруженного заимствования из ее текстов Ф. Яркаевой. Оттуда приходит отписка с обещанием рассмотреть ситуацию на экспертном совете. Л. Зиганшина обращается к начальнику Ф. Яркаевой – министру здравоохранения Татарстана – ответа нет. С той поры прошли четыре месяца. Полный ответ формируется на месте: ректор Казанского медуниверситета и ректор Казанской медакадемии последипломного образования создают комиссию, которая не находит никаких проблем с защитой диссертации, о которых следовало бы уведомить Л. Зиганшину. Пермский диссертационный совет сообщает, что защита состоялась по правилам, а поскольку претензии появились позднее – обращайтесь в ВАК.
Ответу прибавляют веса решение министра здравоохранения закрыть подразделение, осуществлявшее методическую поддержку лекарственным программам в республике, созданное и руководимое Л. Зиганшиной (отдел мониторинга качества и безопасности лекарственной терапии).
Ректор Казанской медакадемии тоже дает ответ: Л. Зиганшина лишается должности заведующей кафедрой. Вместе с нею увольняются почти все сотрудники — к счастью, лишь для того, чтобы перейти на работу в Казанский Федеральный Университет. Как будто для придания вящей унизительности своему ответу ректор направляет сотрудников для изъятия материалов из кабинета Зиганшиной. Помещение остается недоступным для профессора Зиганшиной до сих пор.
Казалось бы, в п. 12 Положения о порядке присуждения ученых степеней ясно сказано, что «в случае использования заимствованного материала без ссылки на автора и источник заимствования диссертация снимается с рассмотрения вне зависимости от стадии ее рассмотрения без права повторной защиты». Л. Зиганшина приводит многочисленные примеры в таблице сравнений (см. Приложение к статье). Значит, естественно было бы проверить и принять решение. Однако ВАК этого не делает. В списке публикаций в автореферате Ф. Яркаева сообщает об издании ею второй монографии, которую не удается найти даже в Татарстане и которой, возможно, не существует в природе. Логично было бы просить представить монографию и вынести решение на предмет фальсификации документов. Но и этого ВАК не делает.
К несчастью, в диссертационных советах собираются совсем не для того, чтобы обсуждать в деталях диссертации, и никто их не читает, порой даже официальные оппоненты. Поэтому ответ из совета, полученный Л. Зиганшиной, очень правильный. Его составители не утверждают, что они приняли правильное решение. Они утверждают, что провели правильно процедуру. А то, что они не обнаружили плагиата, вранья, некомпетентности – за это совет в целом не отвечает. Отвечают оппоненты.
Вся диссертация на меня произвела впечатление пафосного бюрократического упражнения, какое обычно производят на нормальных ученых диссертации начальников. Например, автор утверждает, что она сформулировала понятие «лекарственное обеспечение». Она получила премию «за разработку и внедрение в медицинскую практику холодильной техники нового поколения». Т.е. я верю, что премию получила, но сомневаюсь, что роль автора в этом процессе носила характер научной работы.
Положения, выносимые на защиту, выглядят незащитимыми. Чего стоит вот это, №8: «Концептуальная модель формирования РЛП для РТ». Ау, диссертационный совет! Как могла диссертант защитить такое «положение»?
Мы в «Обществе специалистов доказательной медицины» учим читать тексты, начиная с описания методов исследования. Среди методов исследования в диссертации Ф. Яркаевой фигурируют «сравнительный, ретроспективный, структурно-логический, документальный анализы; методы фармакоэкономических и фармакоэпидемиологических исследований; метод структурно-функционального моделирования, SWOT-анализ; аналитическая группировка данных, корреляционно-регрессионный анализ; математико-статистический, метод соц.опроса; графический и другие методы».
В автореферате называется еще и «системный анализ» наряду со SWOT-анализом. Использование последнего в менеджменте, возможно, приносит пользу, но приводить его в качестве инструмента научного исследования – выглядит фривольно. Перечисленный в куче регрессионный анализ является вариантом статистического, и название анализа «корреляционно-регрессионным» позволяет предположить, что Ф. Яркаева не делала их, но она почему-то и не указала имени человека, который для нее сделал эти несложные манипуляции. Что же касается «структурно-логического», «сравнительного» и других перечисляемых видов анализа, то это трудно расценивать иначе как наивность, что может быть хуже воровства.
Описывая процедуру формирования выборки аптечных работников для анкетирования, Ф. Яркаева пишет: «Для получения репрезентативных данных, расчёт числа респондентов был произведен по формуле… n=N/[1+0/(015N)], где n — число респондентов; N – число учреждений» (в линейный вид формула переведена мною, ВВВ). Оппоненты не заметили, что при делении нуля даже на такое загадочное выражение, как 015N все равно получится 0. Соответственно, по этой формуле n=N. Однако Ф. Яркаева утверждает, что «В результате арифметических вычислений было отобрано для социологических исследований 80 работников аптечных учреждений и 70 работников ЛПУ…»
В диссертации присутствует описание методов статистического анализа, которое соответствует тому, что может написать троечник на контрольной в кулинарном техникуме: «Была использована формула корреляционно-регрессионного анализа, которая позволяет учесть многофакторную природу потребления лекарственных средств и степень влияния каждого фактора на изучаемый показатель». Далее на полном серьезе приводится из учебника принципиальная формула линейной регрессии. Тут же приводится и результат этого, с позволения сказать, «анализа»: «Анализ полученных данных показал, что коэффициенты корреляции между факторами и показателями изменяются в пределах 0,01 — 0,99. Указанное говорит о наличии как сильной, так и слабой степени взаимосвязи между факторами «Y» и потребностью «X»» . Найденные связи восхитительны своей наивностью, вроде положительной корреляции между численностью населения и объемом фармацевтического рынка. Дальше – больше: «На основании полученных коэффициентов корреляции нами были построены регрессионные уравнения». Т.е. авторы установили, что все между собою статистически связано, и на основании этого якобы построили уравнения.
Конечно, не все в диссертационном совете знают толк в статистике. Но если в диссертации написано про элементарную статистику, то каждый должен с ней разобраться. Нормальным образом нельзя из совокупности парных коэффициентов корреляции получить уравнения множественной регрессии. Их скорее можно так фальсифицировать. Это, вероятно, и было сделано, поскольку Ф. Яркаева не уточняет, каким образом были получены эти уравнения множественной линейной регрессии – с помощью каких инструментов и т.д. Диссертант написала: «Результаты многофакторного математического моделирования показателей фармацевтического рынка подтвердили наше предположение о том, что прогнозное выявление тенденций и мониторинг факторов внешней и внутренней среды необходимы для разработки стратегии системы ЛО … (лекарственного обеспечения), а следовательно — являются одними из основных аспектов РЛП (республиканской лекарственной политики)». В подтверждение приводится таблица, содержащая девять уравнений множественной регрессии, которые связывают показатели типа «число аптек в республике» или «расходы на лекарства» с десятком признаков типа «численность населения», «валовый региональный продукт», «оборот розничной торговли». Поскольку у Ф. Яркаевой были данные по миграции и экономические данные только за 5-8 лет, постольку построение уравнений линейной регрессии с десятью независимыми членами лишено смысла. Почему наличие связей, выявленных регрессионным анализом, подтверждает, что «прогнозное выявление тенденций и мониторинг факторов внешней и внутренней среды необходимы для разработки стратегии системы ЛО РТ»? Это точно бузина и дядька.
Раз уравнения получены, Ф. Яркаева якобы использует их для прогнозирования (с. 132) – прогнозирует, в частности, число аптек и объем фармацевтического рынка на 2009-2011 годы. Оппоненты, которым положено читать диссертации, могли бы обратить внимание на то, что в якобы использованных регрессионных формулах объем фармацевтического рынка, число аптек и т.д. зависят от показателей типа: валовый региональный продукт, оборот розничной торговли, средняя зарплата. Неужели непонятно, что нельзя в 2008 году вычислить показатель на 2011 год по показателям, которые будут известны к концу 2011 года?
Люди, имеющие дело с диссертациями, не могут не знать про «рецензируемые журналы». Поэтому членам совета не уйти от ответа за признание такого перла соискателя: «Для этого использовали информацию о ЛС … опубликованную в ведущих рецензируемых монографиях и журналах (в том числе включаемых в базы данных ВОЗ и Британской фармакопеи)». Нет в мире «ведущих рецензируемых монографий», у ВОЗ нет своих баз данных, равно как и у Британского формуляра. Если человек написал такое, то можно сделать вывод, что он сам книжек-журналов не читает и даже не знает, где они и что это такое.
Соискателю считается приличным использовать научные выражения. Иногда, как это случилось и с Ф. Яркаевой, диссертанты используют красивые выражения, не понимая вполне их смысла. Получается смешно: «Биохимические исследования проводились с помощью контент-анализа данных из амбулаторных карт больных». Есть анализ переменных, полученных при лечении больных. Получать значения переменных выкопировкой из историй болезни – обычная практика. Только контент-анализ тут очевидным образом не при чем. Вот еще: «удельный вес пациентов, имеющих индикативные показатели биохимических анализов крови за 2004 и 2005 гг., незначителен» . Т.е. понятно, что удельный вес тут ни при чем, имелась в виду пропорция, доля пациентов. А вот «индикативные» — это, да! Любопытно было бы узнать, какое содержание диссертант вкладывала в это слово.
Диссертационный совет должен был заметить, что представленные акты о внедрении результатов исследований соискателя подписаны, и иногда даже несут оттиск мастичной печати, но не имеют даты утверждения и не имеют регистрационных номеров.
Какие из этого последнего случая следуют выводы?
Мы имеем дело с классическим примером диссертации, успешно защищенной при том, что она небрежно написана не очень грамотным пером и наполнена содержанием, которое в основном является не научным, а прикладным. И это содержание, по всей видимости, представляет собой плагиат из прикладных работ Л. Зиганшиной и коллег.
Я считаю, что этого примера достаточно, чтобы распустить диссертационный совет как не справившийся с оценкой достаточно элементарной негодной работы и отменить решение о присуждении докторской степени Ф. Яркаевой. Может ли ВАК не сделать этого? Если не сделает, то по совокупности того, что мы знаем о его работе, нужен ли стране такой ВАК?
Этот вопрос возникает у многих ученых и давно. Действительно, на встрече с ВАКом в МГТУ в 2007 году первый вице-премьер России Дмитрий Медведев указал на необходимость публичности диссертационного процесса. Тогда председатель ВАК М. Кирпичников заявил, что «в ближайшее время мы будем готовы говорить о публикации полностью диссертаций». Если бы он выполнил свое обещание, пусть не в ближайшее время, а через три года, проблема с плагиатом в диссертациях была бы практически решена.
Василий Власов, президент Общества специалистов доказательной медицины
