«Распилы – это показатель общего кризисного состояния науки»
Для своих целей научные институты приобретают приборы через систему госзакупок. Встречаются сделки с завышенными ценами и сомнительными посредниками. О коррупционных схемах при закупках научного оборудования «Газете.Ru» рассказал в. н. с. Казанского института биохимии и биофизики РАН д. ф.-м. н. Алексей Крушельницкий, автор нашумевшей статьи «Пилите, Шура, пилите…» в газете «Троицкий вариант».
– Сейчас ведется активная дискуссия по поводу 94-го федерального закона, того самого, который регулирует госзакупки. С вашей точки зрения, что в нем надо изменить, чтобы остановить «распилы»?
– Есть несколько технических решений, которые могли бы несколько ограничить возможность махинаций. Например, запрет на участие в торгах подведомственных организаций заказчика, обязательное указание начальных цен на каждую позицию в лоте по отдельности, обязательное раскрытие информации обо всей цепочке посредников и еще ряд других мер. Но они ситуацию принципиально изменить все равно не смогут. Главное тут другое.
Основной недостаток 94-го ФЗ с точки зрения борьбы с откатами – это то, что он никак не регламентирует начальную цену лота.
Чисто теоретически на один простой карандаш можно установить начальную цену в один миллион рублей, и прямым нарушением закона это являться не будет.
Разработчики закона исходили из того, что очень выгодные условия лота привлекут много поставщиков и в результате конкурентных торгов цена снизится до рыночного уровня. В случае с карандашом это, наверное, сработает, но если речь идет о технически сложных или уникальных товарах, то практика показывает, что отсев нежелательных конкурентов никакого труда не представляет. В частности, в Академии наук используются два широко известных приема. Во-первых, в один лот можно включить сразу много приборов различного назначения и различных производителей, и тогда заявку подает только один аффилированный посредник, который де-факто сам для себя обычно и сочиняет техзадания для подобных лотов. Таким образом, специализированные поставщики, которые могут продать оборудование значительно дешевле, отсекаются. Во-вторых, в техзадании могут быть указаны технические характеристики прибора, которые не влияют на его функциональность и качество, но которые соответствуют продукции только одной вполне определенной фирмы. Конкуренты, которые могли бы поставить оборудование такого же качества, но дешевле, в этом случае в торгах принимать участия не могут.
Короче говоря, 94-й ФЗ позволяет легко «пилить» бюджет без нарушения закона.
При этом надо прекрасно понимать, что «заточенность» техзадания на прибор вполне конкретной марки далеко не всегда означает «распил». К примеру, есть приборы фирм А и Б, которые по паспортным характеристикам очень близки, но специалисты знают, что приборы фирмы А ломаются редко, а у фирмы Б с этим проблемы. Формализовать в техзадании такое понятие, как надежность, практически невозможно. Вот и придумывают всякие уловки, чтобы исключить участие в торгах нежелательного поставщика. Разобраться в том, «распил» это или нет, могут только высококвалифицированные технические специалисты, которых в ФАС, МВД или прокуратуре нет. Поэтому независимый контроль подобных сделок практически невозможен.
Кроме этого надо также прекрасно понимать, что законодательное регулирование определения начальной цены лота может значительно усложнить и удлинить и без того нетривиальную процедуру торгов и таким образом парализовать работу законопослушных покупателей. Эта крайность, пожалуй, будет даже похуже, чем безнаказанная возможность «распилов». Поэтому мой личный вывод неутешителен: я в принципе не вижу способа модификации 94-го ФЗ, который бы позволил эффективно и оптимально решать все эти проблемы.
– То есть выхода нет? Бороться с этим невозможно?
– Да нет, бороться можно и нужно, но это очень непросто. У 94-ФЗ есть одно очень положительное свойство – это обязательная открытость информации: любой человек через интернет может получить все данные о контракте.
И до сих пор именно это является самым действенным оружием в борьбе с коррупцией в области госзакупок. Вспомните, например, Алексея Навального, деятельность которого в основном именно на этом и основана.
Для этого, правда, требуется одна важная вещь – не молчать. А это очень трудно. Ситуация в Академии наук является этому очень хорошей иллюстрацией. О злоупотреблении в системе РАН знают многие и давно, своей статьей я ведь никаких Америк не открыл. Однако большинство сотрудников РАН, увы, предпочтут молчать в тряпочку, даже если обворовывать будут непосредственно их самих.
«Распилы» – это только показатель общего кризисного состояния науки. В Академии обычным делом является ситуация, когда тот или иной академик занимает высокий административный пост в течение очень многих лет, порой десятилетий. Многие высокопоставленные академики являются выдающимися учеными, в свое время внесшими значительный вклад в мировую науку. Но долгая несменяемая и неконтролируемая власть над людьми и ресурсами без реально функционирующей обратной связи приводит к тому, что моральные ценности и принципы начинают постепенно деформироваться, причем незаметно для самого человека.
Многие начинают терять чувство реальности, а некоторые – просто стыд и совесть, одним из следствий чего являются академические «распилы».
На мой взгляд, было бы наивно полагать, что такая «византийская» система будет существовать сколь угодно долго, рано или поздно ей все равно придется меняться: к этому вынуждает масса обстоятельств. И было бы гораздо лучше, если б Академию меняли сами ученые, а не малокомпетентные люди со стороны. Академия наук уже давно нуждается в демократических процедурах управления, основанных на максимальной прозрачности и независимой экспертизе. Но для того, чтобы добиться этого, нужно гражданское общество, которого у нас пока реально нет ни в Академии, ни в стране в целом. Создать зародыш такого общества в научном сообществе было бы, наверное, проще всего, потому что ученые – это наиболее образованные люди в стране, просто в силу специфики профессии привыкшие делать независимые объективные выводы. Хотя и среди ученых этот процесс явно будет очень непростым и нескорым. Но другой путь вряд ли возможен.
– В декабре 2010 года вы представили подробный анализ схем закупок приборов через сеть сомнительных посредников – статью «Пилите, Шура, пилите…», которая была опубликована в газете «Троицкий вариант». Была ли какая-либо реакция на эту статью со стороны руководства РАН?
– Во-первых, надо сразу оговориться, что проблема одной РАН не ограничивается. В своей статье я приводил примеры закупок по завышенным ценам в Институте биомедицинской химии имени Ореховича Российской академии медицинских наук. После публикации статьи в Казанском федеральном университете было объявлено о проведении тендеров на закупку двух ЯМР-спектрометров также по явно завышенным ценам, причем закупка произведена через швейцарскую фирму-посредника HTLab, именно ту самую, о которой я писал в своей статье. И это только отдельные примеры. С другой стороны, насколько я знаю, за всеми этими сделками стоит одна и та же группа лиц, которая имеет возможность оказывать влияние на процесс закупок приборов в различных научных и научно-образовательных организациях страны.
Что касается реакции, то нет, ни о каких публичных заявлениях, опровержениях или, наоборот, о признании фактов и намерении исправить ситуацию мне ничего не известно.
В принципе эти господа поступают вполне предсказуемо. Отрицать легко проверяемые факты бессмысленно, поэтому лучше просто молчать, чтобы не привлекать к этой теме лишнего внимания, которое им совсем не нужно. Своеобразным ответом, пожалуй, является то, что, судя по сайту госзакупок, закупки научных приборов по завышенным ценам благополучно продолжаются и в этом году.
– Вы знаете, кто конкретно занимается «распилами» и кто кладет деньги в свой карман?
– На этот счет у меня есть только подозрения, которые я по понятным причинам оставлю при себе. Однако я могу – более того, считаю нужным – назвать фамилии тех научных чиновников, которые в силу своих служебных обязанностей отвечают за то, как проводятся закупки научного оборудования. Это:
– академик Ренад Зиннурович Сагдеев – заместитель председателя Сибирского отделения РАН, председатель приборной комиссии СО РАН, член приборной комиссии РАН, директор Международного томографического центра СО РАН;
– Дмитрий Васильевич Жуков – генеральный директор ФГУП «Академинторг»;
– вице-президент РАМН Александр Иванович Арчаков – директор Института биомедицинской химии имени Ореховича РАМН;
– вице-президент РАН Геннадий Андреевич Месяц – председатель приборной комиссии РАН, директор Физического института имени Лебедева РАН;
– вице-президент РАН Александр Дмитриевич Некипелов.
Конечно, еще надо сказать, что система закупок оборудования в системе Российской академии наук не могла бы существовать в ее нынешнем виде без ведома и одобрения президента РАН Юрия Сергеевича Осипова. Этот список далеко не полный, но в руках этих людей сосредоточена достаточная власть для того, чтобы сделать систему закупок более прозрачной и эффективной. Или, наоборот, оставить все как есть.
– Обращались ли вы в какие-либо правоохранительные органы по поводу закупок научного оборудования?
– Да, сразу после публикации статьи я направил несколько обращений в ряд федеральных ведомств. Окончательных результатов пока нет, но то, как проводится разбирательство, оптимизма у меня не вызывает. Совсем недавно я узнал, что одно из моих обращений спущено для проверки в УБЭП МВД Татарстана. При чем тут Татарстан? Все сделки, о которых идет речь в статье, имеют отношение только к Москве, Новосибирску и Владивостоку. Единственный эпизод, косвенно связанный с Казанью, касался закупки спектрометра для института, в котором я работаю. Но сам институт не закупал этот прибор, закупка шла через «Академинторг», а потом его передавали на баланс института.
Выяснить все это, если что-то было непонятно в самой статье, можно было в течение одного дня, если вообще не за десять минут. Вместо этого бумаги гоняются из одного ведомства в другое без каких-либо результатов вот уже в течение трех месяцев.
Другое обращение попало в ГУВД по городу Москве. Там проверку решили прекратить, поскольку не нашли… в отношении меня «каких-либо противоправных действий». Здесь вообще что-либо понять невозможно. Да при чем здесь действия в отношении меня? Я ведь писал совсем не об этом!
Президент Медведев чуть ли не каждый день произносит речи про борьбу с коррупцией, от которых дух захватывает.
Однако складывается такое впечатление, что после того, как телекамеры выключаются, все тихо отправляются «пилить» дальше.
Александра Борисова, «Газета.Ru»
