В защиту «фарммафии»
У нас принято во всех бедах обвинять мировую закулису. В сфере медицины эта закулиса обычно представлена производителями лекарств. Именно они, компании, выпускающие лекарственные средства, ассоциируются в нашем сознании с источником проблем, все больше и больше накапливающихся вокруг нас. Мы уверены, что именно фармпроизводители заказывают нашим чиновникам бессмысленные реформы и ради их прибыли уничтожается отечественное здравоохранение.
Насколько верно подобное утверждение? Несомненно, значительная доля прибыли, образующейся в системе здравоохранения, отходит именно производственному фармбизнесу. Однако, как принято выражаться, есть нюансы. В России замечена наиболее высокая разница в цене, образующаяся по пути лекарств от производителя до покупателя. И, как нетрудно догадаться, эта надбавка оседает в карманах посредников, составленных различного уровня поставщиками — от оптовых организаций до аптек. Конечно, у последних есть оправдание в виде накладных расходов, основную часть которых составляет официальная и неофициальная доля государства и его представителей. Но и после всех расчетов с регулирующими органами аптечные сети не бедствуют. Об этом говорит бурный рост розничного лекарственного бизнеса, настолько опередившего все иные доходные виды деятельности, что Москва давно уже вышла на первое место в мире по числу аптек на душу населения.
Если сравнить условия существования двух ветвей фармбизнеса в России, можно легко убедиться, что настоящего фармпроизводства у нас нет уже давно. После уничтожения отрасли в 90-е годы, на пепелище выросли несколько фармацевтических холдингов, принадлежащих, в основном, одним и тем же близким к высшим властным структурам семьям. Их интерес с самого начала был связан с быстрой прибылью. Поэтому в России так и не было создано ни настоящей производственной базы фармацевтического производства, ни полноценной системы клинических исследований создаваемых у нас новых лекарственных средств. Впрочем, последнее особенно и требовалось в схеме, где успех лекарственного препарата зависит не от его эффективности, а от результатов закулисных соглашений с государственными чиновниками, распределяющими бюджетные средства и издающими ведомственным стандарты лечения. Рекордные прибыли в России давно уже приносят лекарственные средства, не имеющие доказанной эффективности и подтвержденной безопасности, завоевавшие рынок при поддержке активного приказотворчества Минздрава.
Давайте, разберемся, как соотносятся доли ответственности фармпроизводителя и аптечного бизнеса за распространение на рынке бесполезных лекарств. Кто в большей степени виновен в том, что российскую медицину захлестнули фейковые лекарственные средства и даже целые группы фармацевтических препаратов, давно уже не существующие в цивилизованном мире?
Следует понять, что для крупных мировых производителей лекарственных средств российский рынок – это лишь малая доля прибыли, ради которой они не готовы рисковать своим авторитетом на мировом рынке. Лекарства, признанные неэффективными и исключенные из мировой клинической практики, продолжают производиться в ограниченных объемах исключительно для поставок в страны, продолжающие их применять, лишь по одной причине – активный спрос национальных поставщиков на товар, дешевый в производстве, но приносящий весьма высокую прибыль. Практически единственные затраты при производстве подобных антикварных лекарств заключаются в финансировании коррупционных схем в стране-покупателе. Организатором же данных схем выступают именно поставщики и продавцы. Именно аптечные сети служат тем посредником, который поддерживает жизнеспособность подобных прибыльных мероприятий. Владельцы аптечного бизнеса здесь основные организаторы и они же – главные бенефициары этих относительно честных мероприятий по снабжению населения недоброкачественным товаром.
В противоположность производителям лекарств именно хозяева аптек заинтересованы в большинстве нелегальных операций в сфере фармбизнеса. Посудите сами: фармацевтическая компания несет значительные убытки при попадании на рынок контрафактного товара, а зарабатывают на его продаже именно аптеки.
В результате у аптечного бизнеса скапливаются значительные финансовые средства, которые он может использовать на лоббирование своих узкопрофильных интересов. Не зря именно представители аптечной среды так часто встречаются среди многочисленных «экспертов» различного уровня, «говорящих голов», наводнивших профильные СМИ, и даже в креслах чиновников, официально занятых решением вопросов организации здравоохранения на государственном уровне.
Противоречие интересов фармпроизводства и аптечного бизнеса в последнее время становятся все более заметны по их отношению к динамике законодательства в сфере регулирования фармбизнеса. В первую очередь, это противоположное отношение к демонополизации российского фармацевтического рынка. Грядущий допуск супермаркетов к торговле безрецептурными препаратами очевидно выгоден компаниям, производящим лекарственные средства. Но для аптечного бизнеса потеря цепочки посредников, накручивающих цену на лекарства и создающих их искусственный дефицит, чревата значительными финансовыми потерями.
Аналогичным образом разнится и отношение к принимаемому закону об обязательной маркировке лекарственных средств. Для производителей лекарств это положительный фактор, ограничивающий объемы контрафакта, продающегося в аптеках. А для аптекарей – потеря прибыли от криминальной части бизнеса.
Можно было бы ещё долго перечислять противоречия между «Бигфармой» и аптечным бизнесом. Но и приведенного выше материала вполне достаточно, чтобы задуматься о том, кого следует называть мафией.
Семен Гальперин, Эхо Москвы
