Чтоб не пропасть поодиночке
Рассказ Ольги Демичевой и мои размышления о справедливости
С тех пор, как руководство Центра паллиативной медицины приказало охране не пропускать меня на территорию клиники, где я проработал много лет, мы с Ольгой видимся вечером, после работы. Она рассказывает мне, как прошел очередной её рабочий день. Вот и сегодня вернулась усталая, голодная и грустная.
За ужином рассказала мне, что сегодня заведующая патронажной службой написала директору Центра Дружинину очередную жалобу на неё. Эти жалобы генерируются еженедельно, по сути своей они смехотворны и состоят из мелких придирок, типа «периодические отсутствия Демичевой в патронажной службе, дни, взятые за свой счет, мешают регулярной работе патронажной выездной службы» или «вместо назначенных двух патронажей Демичева выполнила три, один из которых сделала по своему усмотрению». Всё это забавно. Заведующая знает, что «дни за свой счет» Ольга брала из-за лекционных циклов для врачей, куда её регулярно приглашают организаторы школ повышения квалификации медработников. Всё было согласовано и с самой заведующе, и с руководством Центра, подпись заведующей стояла под заявлением. Ну, да ладно. Что касается дополнительных патронажей, то больные, действительно, предпочитают иметь дело с грамотной и доброжелательной Ольгой, а не с её равнодушной начальницей, которая ни одного тяжелого больного, поступающего в ЦПМ, ни разу в глаза не видела. Да и на работе заведующую после четырех часов уже не застать. Поэтому многие заявки на патронаж поступают непосредственно к Ольге, и она их, конечно, выполняет, о чем ставит в известность свою заведующую. Но та, по рассеянности ли, по злому ли умыслу, регулярно забывает о больных, про которых Ольга ей докладывает. Например, неделю назад перед отъездом на лекции в Белгород, Ольга приняла заявку на патронаж тяжелой онкологической больной, тщательно оформила заявку, лично передала её заведующей и просила с максимальным вниманием отнестись к пациентке с тяжелым болевым синдромом, в кратчайшие сроки госпитализировать её. Вернувшись из Белгорода, Ольга узнала, что мать пациентки написала жалобу на Центр паллиативной медицины, из-за того, что никто так и не приехал к её тяжело больной дочери. Заведующая патронажной службой просто забыла об этой пациентке, а оформленную Ольгой заявку потеряла… или выбросила. Хорошо, что нашлись люди, которые видели оформленную заявку и слышали, как Ольга передает информацию о пациентке своей заведующей. Иначе, уверен, в несостоявшемся патронажном визите администрация ЦПМ с удовольствием обвинила бы Ольгу. Именно с удовольствием, потому, что глумятся над ней эти люди с особой жестоклстью.
Регулярно мешать человеку выполнять свою работу, тяжёлую и требующую концентрации лучших человеческих качеств, это в духе руководителей ЦПМ. Показывая Ольге очередную жалобу на неё от заведующей патронажной службы, копировать этот документ не дают. И Ольге приходится писать очередную объяснительную в присутствии «всей королевской рати».
Как вы думаете, легко ли после этого специалисту сохранять ясную голову клинициста, испытывать сострадание к пациентам, чувство коллегиальности к сотрудникам ЦПМ?
Наверное, непросто. Но, Ольге это пока удается. Хотя, я вижу, как день ото дня она всё реже улыбается, почти не смеётся, как всё бледнее становится её лицо, всё тоньше запястья, всё печальнее глаза.
Я понимаю, как ей тяжело, и испытываю отчаяние оттого, что не могу быть с ней рядом там, на работе, где она одна противостоит беспределу, устроенному руководством Центра.
Вы спросите, а как же друзья? Друзья… хотят спокойно работать. Как, впрочем, и все мы. Друзьям сегодня удобнее делать вид, что ничего страшного не происходит. Друзья уже почти готовы поверить, что Центр паллиативной медицины до сих пор не стал университетской клиникой по нашей с Ольгой вине…
Сегодня утром, как рассказала мне Ольга, главный врач А.А. Соколов зачитал на утренней конференции мой фейсбуковский статус, где я возмущаюсь медленной работой прокуратуры по делу о фальсификациях в ЦПМ, и высказываю свои предположения, кому и почему выгодно «замять» эту историю. Соколов дал понять сотрудникам, что их (администрации) дело правое, а «клеветники» будут наказаны по всей строгости закона. (Как сказал Соколов, «они получат до пятнадцати лет лишения свободы»).
После конференции кто-то из врачей подошел к Ольге с вопросами по пациентам, а кто-то обходил её стороной, как зачумленную. Среди этих сторонящихся были и те люди, которых мы всегда считали своими друзьями, и которые ещё недавно клялись нам в вечной дружбе и поддержке. Кое-кто из них даже патетически заявлял недавно, что «немедленно уволится, если нас с Ольгой не возьмут на работу в Центр». Никто, конечно, не уволился по этому поводу, тогда, в конце июня 2015-го. Но мы с Ольгой были этому искренне рады: разве для этого мы, не жалея себя, боролись, чтобы наша клиника стала первым в России центром паллиативной медицины?
И вот теперь мне запрещено входить даже на территорию этого вожделенного Центра, а над Ольгой, которую вынуждены были принять на работу, не смея перечить самым уважаемым людям России, цинично глумятся малограмотные, непрофессиональные, истеричные и дурновоспитанные люди, по чьей-то злой воле назначенные руководить нашей многострадальной больницей.
Ах, да, совсем забыл сказать, заведующая выездной патронажной службой, регулярно строчащая беспочвенные наветы на Ольгу, это та самая Наталья Владимировна Савина, бывшая руководительница неотложной службы 124 — ой поликлиники Москвы, которая, используя имеющуюся у неё базу данных крайне тяжелых больных ЮЗ АО Москвы, фабриковала фальшивые записи в журнале патронажной службы и фальшивые карты пациентов, якобы посещенных ей на дому, с назначениями наркотических аналгетиков, которые на самом деле эти больные не получали. Именно этим делом сейчас занимается московская прокуратура. И я очень рад, что, как сообщил на утренней конференции врачам ЦПМ А.А.Соколов, сегодня в прокуратуру города Москвы был, наконец, вызван директор ЦПМ ДЗМ господин Дружинин А.Е.
Не хочется выглядеть наивным, но я очень надеюсь, что справедливость, наконец, восторжествует и правосудие свершится.
Семен Гальперин, врач
