Антишарлатанский сайт

Вводная статья.
Конкретным темам (25-й кадр, НЛП, Триз-Шанс и т.д.) посвящены отдельные статьи.

Рождение лженауки большей частью является
следствием безграмотности и глупости. Но
основную роль играет погоня за сенсацией, за славой.

А. Китайгородский

Науки делятся на естественные, неестественные
и противоестественные.

Л.Д. Ландау

Является ли реклама наукой?

Может ли наука что-то сделать для рекламы?

Как отличить науку от псевдонауки?

Чему верить и чему не верить?

ПОПЫТАЕМСЯ В МЕРУ ВОЗМОЖНОСТЕЙ разобраться во всем этом. Начнем с первого вопроса – является ли реклама наукой? Возьмем для примера сельское хозяйство, строительство, проектирование мебели, военное дело, рыболовство. Эти области трудно представить себе без широкого использования в них методов и специалистов из различных наук. Почти везде используют дизайн. Но вряд ли кому придет в голову отнести перечисленные области, да и сотни других, к науке или искусству. Притом вряд ли эта тема кого-либо интересует всерьез.

В рекламе же не умолкают пустопорожние споры о ее принадлежности к науке или искусству. Но от этих споров нет вреда – «мудрецам», живущим в башне из слоновой кости, надо же чем-то занять свое время! Гораздо хуже то, что реклама занимает первое место по числу непрошеных «научных» советчиков, которые, сидя на заборе, поучают всех и вся, неся в темные рекламные массы заимствованные у различных гуру или почерпнутые с потолка откровения и озарения. Многие из этих озарений относятся к разряду паранаучных, псевдонаучных или лженаучных.

Рекламная наука от Клода Хопкинса

В 1923 г. один из лучших копирайтеров Клод Хопкинс написал книгу «Научная реклама». В ней мэтр утверждал:

«Настало время, когда для некоторых людей реклама приобрела статус науки. Она основана на незыблемых принципах и является достаточно точной. Все причины и следствия были тщательно проанализированы и стали понятными. Были доказаны и установлены точные методы. Мы знаем, ЧТО именно наиболее эффективно, и действуем, руководствуясь этими фундаментальными законами».

Мы простим великому копирайтеру его некоторый «научный» максимализм. Будучи не очень образованным человеком, он принимал за науку просто здравый смысл и правильное обобщение накопленных фактов. В рекламе, разумеется, используются методы многих наук – ну, а где ж они не используются – но признать рекламу наукой в строгом смысле слова нельзя. Правда, это нисколько не умаляет достоинств книги – практически всё, изложенное в ней, работает и по сей день.

Однако, есть нечто, что роднит подходы Хопкинса с научными подходами. Это стремление к доказательности, бескомпромиссность и честность. Вот за это низкий поклон нашему первопроходцу в рекламе.

Доказательства в науке и лженауке

Нобелевский лауреат Ричард Фейнман писал:

«В средние века процветало множество нелепых идей. Затем люди придумали метод, как отделить плодотворные идеи от неплодотворных. Метод состоял в проверке того, работает идея или нет. Этот метод перерос в науку».

Итак, сама наука обязана своим рождением именно проверке, то бишь доказательству. И по сей день наука строится на строгих доказательствах. Все недоказанное – это научная гипотеза, ждущая своего доказательства; или плод досужих домыслов, или, извините, откровенный бред, лженаука.

В науке никого не интересуют просто результаты, а интересуют только ДОСТОВЕРНЫЕ результаты. Очень строго обстоят дела с достоверностью, например, в физике. Здесь твоим расчетам никто не поверит, пока ты не докажешь обоснованность выбранной тобою теоретической модели со всеми ее упрощениями и допущениями. Твои экспериментальные результаты никто не опубликует, пока ты не докажешь, что эксперимент был проведен исключительно «корректно», и не приведешь оценку его погрешности. Открывая статью, занятый физик, прежде всего, ищет обоснование использованной модели или методики. Если это обоснование его не устраивает, он обычно дальше не читает. В физике многие результаты проверяются многократно.

Понятно, что доказательства в разных науках и сферах деятельности добываются по-разному. В математике доказывают теоремы, в физике строят теоретические модели и подтверждают их экспериментом, в инженерии добавляется испытание прототипа, в биологии результаты опытов на организмах сравнивают с показаниями контрольных групп, в сельском хозяйстве судят по урожайности и надоям, и т.д. Но всегда предварительно прорабатывается модель поиска достоверных результатов, причем разработка и аргументация этой модели может занимать даже больше времени, чем сами исследования.

Очень часто можно говорить только о вероятности того или иного эффекта или результата. Скажем, медицинские методы далеко не всегда гарантированно дают 100%-ый эффект, поэтому в медицине, стремясь свести к минимуму возможные неприятности, много внимания уделяется противопоказаниям и другим ограничениям, при которых данный метод может не сработать.

Можно говорить об уровне, или глубине доказательств. Скажем, новый метод лечения, чтобы пробить себе дорогу в клиники, проходит жесточайшую апробацию на животных и людях. Коллеги и контролирующие медицинские органы его анализируют «под микроскопом» на глубочайшем научном уровне. При этом пациентов интересует только один показатель – вероятность исцеления. Фермера в вашем революционном методе будет не очень интересовать тонкая агрохимия. Докажите ему, что его урожай повысится, и он будет использовать вашу технологию. Как доказать? – Ссылками на успешные применения (особенно у соседа!), отзывами компетентных институтов, практической демонстрацией и т.д.

Абсолютно то же самое касается и практической рекламы. Не глушите рекламодателя вашей дремучей терминологией и словоблудием – просто «покажите веслом», то есть приведите убедительные данные, как это всегда делали рекламные практики.

Всегда ли наука дает правильные результаты? Разумеется, не всегда. Есть масса тому примеров. Даже очень старательный теоретик может построить неправильную модель или элементарно ошибиться в своих расчетах. Даже очень старательный экспериментатор может не учесть (или не исключить) тот или иной фактор, параметр или обстоятельство. Наука – это тернистый путь, не всегда прямой. Масса идей и гипотез оказываются ошибочными, правильные теории почти всегда пробивают себе дорогу с трудом. Поиск истины иногда занимает десятилетия и даже века, причем эти десятилетия и века заняты поиском доказательств, а не разглагольствованиями. Честность поиска и фанатическая приверженность достоверности и доказательствам – это то, что отличает науку от лженауки.

А лжеученая братия люто ненавидит даже саму идею доказательств – никаких конкурирующих гипотез и контрольных экспериментов! Мой опыт общения с этой публикой показывает, что простое упоминание слова «доказательство» вызывает у них конвульсии. Те из них, кто еще сохранил признаки интеллигентности, долго выясняют – зачем, что, кому и как нужно доказывать – Господа, неужели недостаточно наших пафосных лозунгов!

Они как бы говорят: «Мы постулируем нижеследующее положение, докажите, что это не так». Но, позвольте, еще древние римляне считали, что «доказывать должен утверждающий». В противном случае, чем нелепее утверждение, тем более оно… верно. Попробуйте, например, опровергнуть утверждение, что «характеристика процессов в атмосфере Юпитера определяется особенностями пищевого рациона карасей в Клязьме». Сквозь псевдонаучные рассуждения проглядывают ослиные уши софизмов, натянутых аналогий и тенденциозных интерпретаций.

И будьте всегда честными!

О научной честности

Фейербах говорил: «Любовь к науке – это любовь к правде, поэтому честность является основной добродетелью ученого». Возможно, и не основной, но одной из основных – это уж точно! Нечестный человек в науке рано или поздно скатится до подтасовок и лжи. И рано или поздно он окажется в рядах лжеученых.

Ричард Фейнман, воспитанный на высочайших этических нормах настоящей науки, был поражен уровнем нечестности псевдоученых. В статье, посвященной псевдонауке, он писал:

«Вся история научных исследований наводит на эту мысль. Поэтому стоит назвать ее сейчас со всей определенностью. Это научная честность, принцип научного мышления, соответствующий полнейшей честности, честности, доведенной до крайности. Например, если вы ставите эксперимент, вы должны сообщать обо всем, что, с вашей точки зрения, может сделать его несостоятельным. Сообщайте не только то, что подтверждает вашу правоту. Приведите все другие причины, которыми можно объяснить ваши результаты, все ваши сомнения, устраненные в ходе других экспериментов, и описания этих экспериментов, чтобы другие могли убедиться, что они действительно устранены.

Если вы подозреваете, что какие-то детали могут поставить под сомнение вашу интерпретацию, – приведите их. Если что-то кажется вам неправильным или предположительно неправильным, сделайте все, что в ваших силах, чтобы в этом разобраться. Если вы создали теорию и пропагандируете ее, приводите все факты, которые с ней не согласуются так же, как и те, которые ее подтверждают.»

Таким образом, честный ученый постоянно сомневается и не успокаивается до тех пор, пока буквально все сомнения не будет сняты. Я вам рекомендую прочитать статью Фейнмана полностью. В ней описаны примеры такого продуктивного сомнения.

А как лжеученые? Этим ребятам сомнения не ведомы. Они, похоже, не знают, что такое научная честность.

Доказательства и честность нужны и в рекламе!

Сейчас меня уже не удивляет бездоказательность и словоблудие рекламной и околорекламной «науки»; скорее меня удивляет обратное – те редкие случаи, когда я встречаю хоть какой-то намек на доказательность; даже в беспомощных потугах некоего Дональда Ганна, который с пещерной логикой несколько лет пытался доказать, что рекламы, победившие на фестивалях, продают. Хотя его «доказательства» не выдерживают никакой критики, сама попытка похвальна. Его экзерсисы вредны только в одном отношении – некоторые рекламисты, которые не брали на себя труд проанализировать его «анализ», бездумно талдычат, что продаваемость фестивальных шедевров доказана. А значит – да здравствуют фестивали!

Особенно опасны бездоказательность и догматизм в рекламном образовании, где наблюдается засилье семиотиков, психолингвистов, поэтиков, культурологов, филологов, психологов, мифологов, и прочих «ологов». Все мои попытки предложить им доказать применимость их теорий и методов в рекламе неизменно вызывают у них оторопь. А ведь эти люди готовят будущее нашей рекламы!

А доказательства ой-как нужны в рекламе – ведь, как и в медицине, на карту часто ставится экономическое «здоровье» компании. А как добываются доказательства в рекламе? По-разному, в зависимости от того, что нужно доказать. Если это какой-то технический момент (например, зрительное восприятие), то проводят тестирование на большом количестве добровольцев в тщательно контролируемых условиях.

Но самый главный параметр тестирования – это влияние рекламы на кривую продаж. У Хопкинса описаны методы такого тестирования. Один из них представляет собой испытание рекламы «в боевых условиях», когда в сходных регионах публикуют несколько вариантов рекламы, чтобы определить наиболее успешный. Как вы понимаете, эти испытания дороги. А поэтому обидно, когда с таким трудом добытый опыт пропадает в туне.

Важность доказательств была очевидна практикам Хопкинсу и Огилви, но совершенно не ясна многим «теоретикам», пришедшим в рекламу учить и советовать. Эти советчики не понимают, что реклама – это не площадка для их схоластических измышлений, а исключительно практическая, даже приземленная вещь. Ее можно представить в виде черного ящика, на входе которого – деньги рекламодателя, а на выходе – та отдача, которую рекламодатель получает от своих рекламных расходов.

Практическую рекламу интересует только одно – возможность увеличить отдачу и снизить расходы. Все остальное – от лукавого. Если господа ученые могут помочь увеличить и снизить, то милости просим. Однако, как я с удивлением обнаружил, рекламные «ологи» этого не понимают в принципе. Им больше нравится болтать о социальных, культурологических, семиотических, психологических, психосемантических, НЛП-ических и пр. аспектах рекламы.

А практики, я полагаю, с готовностью использовали бы не только апробированные научные подходы, но и абсолютно любые методы и трюки, которые могли бы доказуемо повысить продаваемость создаваемой ими рекламы. Докажите практикам, что реклама будет продавать на столько-то процентов больше, если ее, скажем, принять голосованием в парламенте, освятить в церкви, сбросить на парашюте, отправить в космос, плюнуть на нее три раза через плечо. Я полагаю, что все рекламисты охотно бы применили эти «методы». Я бы уж точно. Но все здесь упирается в одно маленькое обстоятельство – доказательства. Чем ценны рекомендации Хопкинса? Именно доказанностью. Только доказанными фактами оперирует и Огилви. Очень поучительны описания того, как именно собирались данные, подтверждающие те или иные постулаты.

Вот маленький пример того, как практик Огилви в своей книге «Огилви о рекламе» доказывает вредность использования выворотки (белым по черному) при форматировании рекламных текстов. Исследования показали, что выворотка в 5 раз снижает читаемость текстов; а огромный опыт давно убедил рекламистов, что рекламы с вывороткой плохо продают. Огилви приводит конкретный убедительный пример из своего опыта. Он как-то увидел рекламу благотворительного фонда, сделанную вывороткой:

Он рекомендовал сделать ее нормально, т.е. черным по белому:

После этого фонд собрал вдвое больше денег!

Кстати, кто может мне объяснить, почему по-прежнему значительный процент реклам делается вывороткой? Или, что еще хуже – на рваном цветном фоне?

Мне еще более непонятно, почему только немногие в рекламе берут на вооружение принципы Хопкинса и Огилви, которые выдержали испытание временем, и почему многие с готовностью осваивают новомодные псевдонаучные откровения, коих в последнее время появилось в рекламе предостаточно.

25-й кадр, НЛП, DHE… Что дальше?

Псевдоученые и фальсификаторы облюбовали рекламу очень давно. Еще в 1957 г. шарлатан Вайкари высосал из пальца теорию т.н. «сублиминальной» рекламы, известной у нас под несуразным названием «25-й кадр». Не успел мир (кроме России) вылечиться от этой глупости, как некто Ки подкинул идейку «скрытых увещевателей» (см. ниже). Еле отбились. Нынче необычайную активность развивают НЛП-исающие гуру. На подходе разные DHE. За последним сокращением стоит совершенно бессмысленный набор слов – Design Human Engineering. Перевести сие невозможно, но специалистов по лингвистическому программированию лингвистика не интересует.

А сейчас рекламистам начали вешать лапшу на уши апологеты т.н. меметики с ее культурными вирусами (мемами). Наиболее прыткие из наших психотехнологов быстренько смастерили из подручного материала разные психовирусы, вирусы ума, вириа (последний шедевр – это придумка «маэстро психотехнологий» из Уфы Виктора Орлова). Фантазия и масштаб претензий изобретателей этих «технологий» не знают границ. Кстати, давно отмечено, что претензии на глобальность и безграничность суть качества, которые почти всегда присущи псевдонаукам.

Мой первый шок от рекламных «ологов»

В российской рекламе все началось с того, что в нее с непрошенными советами кинулись представители в общем-то уважаемых наук, решивших неплохо подзаработать на индустрии, в которой крутятся немалые деньги. Как правило, эти ребята не затрудняют себя предварительным влезанием в специфику рекламного ремесла. Им кажется, что они все знают и так.

… В 1996 г. Тамара Глушакова из Rivita-Marketing пригласила меня на лекцию о рекламе одного психолога. Имея за плечами «многие лета» практического опыта, я наивно полагал, что встреча с серьезным исследователем глубинных психологических аспектов рекламы мне не повредит. Я пришел и стал внимательно слушать симпатичного молодого человека. Постепенно брови мои стали невольно подниматься – психологический мальчик нес жуткую околесицу. Я поинтересовался у самопровозглашенного гуру рекламной психологии, прочитал ли он хотя бы одну книгу о рекламе? Мой вопрос просто огорошил этого отрока – Разумеется, нет! А зачем, собственно?

Тогда я задал ему несколько конкретных вопросов, кажется, что-то о заголовках и об усвоении рекламы. По моим «глазам убитого оленя» дипломатичная Тамара Ибрагимовна все поняла и быстро увела меня подальше, приводить в чувство. Так состоялось мое первое знакомство с «ологами», небрежно открывающими ногой дверь в очень непростую область по имени реклама.

А теперь, господа, я объясню причины моего тогдашнего шока. Как известно, многое определяется воспитанием и образованием. В Нахимовском училище меня за 6 лет так и не смогли заставить полюбить муштру, но зато неплохо учили анализировать. (Это я выяснил только потом, сравнивая свой опыт с тем, чему и как учили моих троих детей.) Даже на уроках истории чудаковатый капитан внушал нам, что история – это наука аналитическая; он не требовал зазубривать даты, а заставлял читать Ключевского и думать, думать, думать. Я уже не говорю о математике, физике, военно-морском искусстве и прочих предметах, в которых многое было направлено именно на развитие мышления.

Далее был МИФИ (Московский инженерно-физический институт), где на первой же лекции профессор заверил нас, что память для физика – почти бесполезное качество. Ему во сто крат важнее уметь «чувствовать» физику, иметь физическое мышление. Воспитание (а здесь нужно говорить именно о воспитании!) будущего физика зиждется на уважении к анализу, логике и доказательствам. Наука физика также учит четкости определений и формулировок; воображению, гибкости и изобретательности при построении моделей; тому, что у любой теории есть границы применения, а также многим другим вещам, которые, как потом оказалось, почти никого не интересуют в гуманитарных науках. А уж в рекламе, так уж точно никого!

Теперь, я думаю, читателю понятно, ЧТО я испытывал, когда вышеуказанный психологический отрок обрушил на меня всю эту чушь. Ведь я по «физической» наивности настраивался на профессиональный разговор, основанный на результатах грамотно поставленных экспериментов, отвечающих на вопросы, действительно волнующие рекламную индустрию. Увы.

Сходный шок я испытал несколько лет тому назад на конференции по «психотехнологиям», где за два дня я выслушал бездоказательных и глупых сентенций больше, чем за всю предыдущую жизнь. Причем от ученых мужей с громкими научными регалиями.

Как распознать лженауку?

Не нужно думать, что лженаука появилась недавно. Термин «лженаука» был введен византийской принцессой Анной Комниной еще в конце XI века. Так что лженаука уже давно является объектом пристального внимания ученых, писателей и публицистов. Накоплен определенный опыт распознавания лженауки и борьбы с нею.

Но как установить, где наука и где лженаука, особенно если речь идет об истинах, еще не установленных окончательно? Ведь истина одна, а заблуждений множество. Чтобы провести границу между наукой и лженаукой, американский историк науки Майкл Шермер предложил для испытания конкретной идеи на псевдоученую «вшивость» ответить на следующие вопросы:

• Насколько можно доверять автору открытия?
• Часто ли автор делает «великие открытия»?
• Подтверждено ли открытие другими специалистами?
• Как новое открытие укладывается в сложившуюся картину мира?
• Искал ли автор гипотезы и способы ее опровергнуть или подбирал аргументы только в ее пользу?
• Поддерживает или опровергает новую гипотезу большинство фактов?
• Используются ли в исследовании принятые в науке методы рассуждения и инструменты, или они заменены другими, дающими желаемые автору результаты?
• Объясняет ли новая гипотеза больше наблюдаемых фактов, чем старая, или просто отрицает все старое?
• Определяются ли выводы автора только его личными верованиями и пристрастиями?

Американский профессор Джеральд Холтон выделил основные характеристики «контр-мировоззрения», на котором основана лженаука. Среди них эгоцентризм; незаинтересованность в проверке на фальсификацию; опора на веру, мнения и убеждения, и на авторитет. Безоговорочная вера в авторитет является питательной почвой для т.н. Эффекта явной глупости (Blatent Nonsence Effect). Печальным примером последнего является опус мировых «гуру» Райса и Траута «22 непреложных закона маркетинга». (См. рецензию русский, английский).

Многие авторы утверждают, что единственное, что способны предъявить апологеты лженаук – это энтузиазм, вещь полезную, но явно недостаточную. В основном, их научное творчество сводится к голословным утверждениям. Если же они и используют какие-то научные факты, то интерпретируют их крайне тенденциозно. Очень часто источником их «феноменальных открытий» служит элементарное невежество.

Интересное наблюдение сделал академик А. Мигдал: «Лжеученый не любит мелочиться, он решает только глобальные проблемы». Действительно, то он облагодетельствует нас новым источником энергии, то «подарит» вечный двигатель. Многие лжеученые очень предприимчивы. Вы только посмотрите, как активно рекламируются на ТВ различные «доктора крыласовы» и иже с ними!

По-видимому, вследствие «глобальности» своего мышления, лжеученому просто неведомы области, в которых бы не работала его теория. Я давно заметил, что только дилетант знает буквально все, а профессионал часто произносит слова «я не знаю», «я не умею», «у меня на этот счет нет мнения». За два года поисков доказательств результатов применения НЛП в рекламе я только один раз получил простой ответ – извините, у меня нет данных. Правда, это был не НЛП-гуру, а американский копирайтер, который просто для пущей важности упомянул НЛП на своем сайте. Все остальные (а их было несколько десятков) обрушивали на меня Ниагару словоблудия и агрессии. И ни строчки по существу!

Больные или шарлатаны?

Интересны наблюдения о лжеученых психолога В. П. Гудкова. Он утверждает, что для них характерны психические отклонения в форме паранойи или вялотекущей стертой параноидной шизофрении. Часто встречается индуцированный бред, то есть высказывание явно неадекватных идей, внушенных другим лицом. Многим присуща истероидность – в психиатрии так называют болезненную склонность к самолюбованию, стремление быть в центре внимания. Чего стоят одни регалии, которыми они себя награждают: «Посвященный ученик Храма бессмертия Черный лотос», «Академик Академии нового мышления», «Магистр народной медицины», «Экстрасенс-призрак международного класса (высший уровень)», «Великий Магистр и Приор Ордена Храма Вселенной» и так далее. Эту публику отличает и отсутствие чувства юмора. Свои воззрения они излагают с предельно серьезным, мрачно-торжественным видом. А самые невинные шутки в свой адрес воспринимают, как оскорбления.

Но лженаучные шизофреники хотя бы искренни в своих заблуждениях. Куда более омерзительны расчетливые шарлатаны. Понятно, что эти ребята не жалуют истинных ученых. Забавный эпизод описал Петр Капица. В конце 30-х годов в Москву привезли французов, якобы изобретших самолет с вечным двигателем – их аппарат якобы мог летать сколь угодно долго. Капицу пригласили экспертом. Французы никого в самолет не пускали. Тогда Капица, понимая, что такого двигателя быть не может, схватил пожарный багор, подбежал к самолету и вспорол обшивку – корпус был полностью забит аккумуляторами. Изобретатели мгновенно испарились из ангара. Остается только пожалеть, что далеко не на каждого шарлатана находится свой Капица с багром!

«Методики» псевдонауки

Лженаучные теории могут появляться разными способами. У шарлатанов они в основном появляются с потолка. Глядя в потолок, Джеймс Вайкари выдавал научные откровения вроде «психологическая весна длится в два раза дольше, чем психологическая зима» или «то, что испытывает женщина, выпекая торт, по силе впечатлений может сравниться с родами». Оттуда же он взял и свою теорию «подсознательной рекламы» (25-й кадр).

Первую потолочную производную от «теории» Вайкари предложил в 1970 г. некто Вильсон Ки (Wilson Key), преподаватель журналистики. Это произошло во время лекции, когда его взгляд упал на висящую вверх ногами рекламу. Ему причудилось, что в нее вставлено изображение причинного места. Опираясь на «исследования» Вайкари, он начал убеждать американцев, что их окружает множество специально подстроенных реклам сексуального характера. (Правда, он не утруждал себя доказательствами того, как все это повышает эффективность рекламы.) Он написал четыре книги и долго объезжал со своими лекциями университеты по всей стране. Потребовалось обстоятельное расследование, чтобы немного приструнить «ученого».

Есть более тонкий, почти научный способ. Достаточно подойти тенденциозно к получаемым научным фактам, всеми правдами и неправдами выдвинуть на первый план какой-нибудь критерий, сопроводить экспериментальные данные двусмысленной интерпретацией, ссылками на работы других авторов – и вот у вас в руках «сенсационное открытие». Этот способ более характерен для лжеученых, выходцев из более уважаемых наук.

Россия – заповедник лженауки

Немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung (14 января 2003 г.) в статье «В России процветает лженаука» писала:

«Путь развития России в направлении реформирования и рыночной экономики ведет широкие слои населения прямохонько в новое средневековье. Астрологи и врачеватели духа пользуются большим спросом не только у бедняг, живущих в состоянии неуверенности, но и у политической и интеллектуальной элиты. В российских книжных магазинах можно обнаружить солидный ассортимент советов по народной медицине, спиритизму, а также изданий об «альтернативном» видении истории. Они с успехом находят своих читателей, пытающихся подменить утрату рациональной ориентации в современном мире сверхъестественным».

Словом, лженаука, или псевдонаука, в России постепенно вытесняет в сознании людей настоящую науку и способность анализировать и мыслить.

По данным Российской академии наук, за последнее десятилетие лженаука в стране превратилась в очень прибыльный бизнес. Годовой оборот фирмочек, компаний, общественных и частных «академий», в которых работают астрологи, «народные целители», специалисты по черной и белой магии, создатели разнообразных «вечных двигателей», составляет до 1,5 млрд. долларов. А сколько людей пострадало оттого, что упустили время, лечась у «чумаков». Опасность оболванивания населения России стала настолько велика, что Российская академия наук была вынуждена создать Комиссию по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований.

К превеликому сожалению, Россия и в рекламе остается заповедником псевдонауки, от семиотики (признанной последним прибежищем академических шарлатанов) до Триз-Шанс, от 25-го кадра до НЛП. Далее везде.

Рекламная наука

А можно ли говорить о рекламной науке? С определенной натяжкой можно. Я здесь имею в виду не бесчисленные диссертации, которые лихо лепят рекламные профессора, и даже не почтенный журнал Journal of Advertising Research, и не бесполезные замеры запоминаемости рекламы и почти бесполезные методы тестирования рекламных текстов, которые за приличные деньги предлагают различные фирмы. Мне бы хотелось остановиться на тех проблемах, в решении которых, по моему субъективному мнению, квалифицированные и честные ученые действительно могли бы оказать рекламе некоторую пользу.

Прежде всего, это создание (если это возможно в принципе) методики оценки уровня рекламного мышления человека. Этот тест мог бы помочь, в частности, при профессиональной ориентации людей, желающих заняться рекламой. Также были бы полезны методики развития этого мышления. Скорее всего, это задача для психологов, отлично знакомых со спецификой рекламы.

Далее, мне кажется, что было бы интересно иметь социологическую информацию о динамике слоев населения в регионах России, от изменения их покупательной способности до изменения их потребительских предпочтений. Это могло бы помочь при адаптации маркетинговых кампаний к специфике регионов.

Ученые могли бы также заняться экспериментальными исследованиями зрительного восприятия рекламы и упаковки. Сюда входит метод слежения за движением глаз (eye-tracking), который успешно применяется при разработке рекламы, упаковки и сайтов. В России, насколько я знаю, пока нет ни одной лаборатории eye-tracking. Ждет своего исследователя специфика усвоения наружной рекламы автомобилистом и пешеходом – здесь, наверное, помогло бы творческое использование тахистоскопа и специальных компьютерных программ, имитирующей контакт зрителя с рекламой. Есть много неясного в восприятии телевизионной рекламы, например, зависимость восприятия от интереса зрителя к передаче или фильму, в которые вставлен рекламный блок.

Много неясного и в Интернете; ждет своего исследователя специфика русского языка в рекламе. Несомненно, есть и другие проблемы, ждущие своего научного разрешения.

При постановке всех рекламных задач следует руководствоваться критериями доказательности и практической применимости результатов в рекламе.

Одно пожелание – было бы замечательно, если бы рекламные исследователи отказались от своего дремучего «ученого» языка и научились бы писать свои тексты словами, понятными нормальному человеку.

Кто нужен рекламной науке?

Нужны увлеченные рекламой честные аналитики и экспериментаторы с настоящим научным мировоззрением, основанном на стремлении к объективности и доказательности.

Те социологи, психологи и прочие исследователи, которые пожелают работать в рекламе, должны с самого начала понять, что реклама – это исключительно сложная, многодисциплинарная область, где совершенно не подходят так любимые у нас методы кавалерийского наскока и «ввяжемся в бой, а там посмотрим». Чтобы грамотно применять в рекламе отдельные научные дисциплины, нужно перед этим очень серьезно изучить и маркетинг, и теорию продаж, и теорию зрительного восприятия, и… собственно рекламу.

Рекламные ученые должны также понять, что реклама настолько многообразна и многолика, что в ней нет универсальных положений, применимых буквально ко всей рекламе, кроме одной догмы – реклама должна продавать! Разрабатывая те или иные решения, пришедший в рекламу ученый должен понимать: то, что касается напоминающей рекламы, совершенно не подходит, скажем, к запускающей рекламе; то, что применимо к рекламе парфюмерии, совершенно не работает в рекламе токарных станков; решения для билборда неприемлемы для рекламы в салоне метро. И так далее и тому подобное.

Короче говоря, рекламный ученый должен вначале сам приобрести маркетинговое и рекламное мышление; словом, он должен вначале стать рекламистом.

Поскольку исследования в маркетинге и рекламе связаны с измерениями, рекламный ученый должен поучиться у представителей точных наук культуре эксперимента: тщательной проработке модели и оценке погрешностей; методике проведения измерений; и интерпретации полученных результатов. Большинство же «исследователей» в рекламе не умеют ни первого, ни второго, ни третьего.

Скорее всего, эти мечты так и останутся мечтами. А реальность печальна – любой «олог» считает рекламу исключительно простым делом (для него, кстати, она в основном состоит из телевизионных роликов стиральных порошков) и с места в карьер начинает поучать несмышленых рекламистов и рекламодателей.

Пару слов стоит сказать и о тех, кто пишет о рекламе. Они должны по возможности все проверять и перепроверять, а также все просеивать сквозь сито здравого смысла и опыта. Некоторые же, возможно, без злого умысла, распространяют в рекламе псевдонаучные небылицы.

Например, в статье Владимира Кеворкова приводится несуразная идея немецкого психолога Т. Канига: «В первый раз читатель не замечает объявления. Во второй раз замечает, но не прочитывает. В третий раз читает, но машинально. В четвертый раз обдумывает прочитанное. В пятый раз говорит о нем со своими друзьями. В шестой раз у читателя появляется мысль, а не пойти ли осведомиться. В седьмой раз вещь покупается». Вы верите в такой роботообразный сценарий?

Этот сценарий настолько далек от жизни, что я решил все-таки найти в Интернете этого психолога и задать ему пару вопросов. Я не нашел ни психолога, ни его цитаты. Запрос к нескольким западным коллегам ничего не дал – никто ни о каком Каниге слыхом не слыхивал, а цитата у всех вызвала недоумение. Мне сообщили, что нечто подобное говорил некто Герберт Кругман (Herbert Krugman) о напоминающей рекламе; но его высказывания считают излишне упрощенными. Странно то, что все это не показалась несуразицей г-ну Кеворкову.

Вот так и начинают гулять из статьи в статью различные глупости. В этом я убедился, когда работал над статьей о 25-м кадре. В пересказе наших авторов, сказочка про Вайкари перевиралась самым причудливым образом, обрастая все более цветастыми подробностями.

Реклама – благодатная почва для лженауки

Реклама – это настоящее эльдорадо для лжеученых самых разных мастей. Во-первых, в этой области вращаются немалые деньги – здесь есть чем поживиться. Во-вторых, поскольку нельзя мгновенно оценить эффективность рекламы, а, следовательно, и правомочность предлагаемой теории, то можно лепить, что угодно – когда еще вскроется глупость сказанного!

Но, пожалуй, самое главное в том, что многие рекламисты не отличаются ни стремлением к знаниям, ни уважением к опыту предыдущих поколений рекламистов, несмотря на то, что еще Огилви совершенно справедливо дивился – «насколько опробованные факторы не изменились со временем». При этом мэтр сокрушался: «Агентства транжирят деньги своих клиентов, повторяя одни и те же ошибки». В рекламе создалась презанятнейшая ситуация – все вокруг, а особенно фестивальные юнцы, кричат о ниспровержении всех канонов… не зная никаких канонов. А ниспровержениям очень «помогают» крутые рекламные псевдотеории. Кстати, всю рекламу предыдущих поколений ниспровергатели презрительно именуют ортодоксальной, устаревшей и пр. Это очень нравится «креАтинам».

Все сказанное выше особенно относится к России, где нет традиций продающей рекламы, где реклама создавалась в условиях псевдорынка и сейчас оказалась не готовой к настоящему рынку. К сожалению, для многих российских рекламистов университетами являются не серьезные книги, а ночи пожирателей рекламы.

Некоторые книги у нас все же читают, в основном книги с крутыми названиями: «Ломая стереотипы» (Disruption), 4D Брэндинг, «Рекламный сталкер», Lovemarks. Немудрено, что любая, самая безграмотная рекламная «теория» находит в российской рекламе своих последователей.

Даешь НЛП, психовирусы, семиотику…! Ломай и ниспровергай – это же легче, чем вдумчиво осваивать рекламное достояние.

Забавно, что книгу Серджио Займана «The End of Advertising as We Know It» (Конец рекламы, как мы ее знаем) у нас перевели как «Бархатная революция в рекламе», а в забавной аннотации говорят о «спаде эффективности традиционных рекламных подходов». Однако, книга призывает положить конец не рекламе, а ПСЕВДОрекламе, которая заполонила все вокруг, и в особенности фестивали. После 30 лет занятий псевдорекламой автор немного прозрел и призывает вернуться к настоящей продающей рекламе, которой занимались несколько десятилетий тому назад, и о которой порядком подзабыли. Так что книга говорит не о революции (погубили рекламу именно «творческие» революции), а скорее о контр-революции! Но…

А на дворе уже XXI век, однако!

А на дворе новая экономика, в которой Россия не очень-то ищет свое место!

Заключение

Я не тешу себя наивной надежной, что эта статья, или даже десятки подобных статей, заметно поумерят пыл толпы непрошенных «ологических» советчиков, рекламных вирусологов, «графов калиостро» и просто откровенных шарлатанов в рекламе. Я уверен, что они будут продолжать пытаться вести рекламу (Frankfurter Allgemeine Zeitung) «прямохонько в средневековье» и будут «с успехом находить своих читателей, пытающихся подменить утрату рациональной ориентации в современном мире сверхъестественным». К великому сожалению.

Но если хотя бы у одного процента рекламистов и особенно у преподавателей рекламы хоть что-то сдвинется в мозгу, я буду рад. А людям рекламы я бы хотел передать пожелание Ричарда Фейнмана:

«Мы должны по-настоящему всмотреться в неработающие теории и в ту науку, которая наукой не является».

А.П. Репьев